Камасутра от Шивы

Солнцева Наталья

Глория невольно вспомнила Агафона. Едва она появилась в его жизни, как он… умер! Скончался у нее на руках. Якобы при этом он передал ей свой дар. Но никому не известно, что случилось на самом деле.

«Я всегда была такой! — осенило ее. — Только не подозревала о своих особенностях. Агафон открыл мне глаза на саму себя!»

Сыщик слушал женскую перепалку с подтекстом и терялся в догадках. Кто кого дурачит? Что за спектакль тут разыгрывается?

— Ты верно подметила, — кивнула Глория. — Я приношу несчастье.

Всем.

— Ой… прости…

— Ничего. Твоя прямота понятна. Тебе пришлось много вытерпеть, много притворяться. Это в конце концов становится бременем.

— Мне очень тяжело!

Вошел Санта с самоваром и чашками на подносе, расставил все на столе.

— А пирожки есть? — сглотнул слюну Лавров. — Или хотя бы оладьи?

— Сейчас принесу.

Великан двигался и делал свою работу с невозмутимостью стоика. Он уже излил на «телохранителя» свое недовольство, и поскольку хозяйка его не поддержала, смирился.

— Я — роковая женщина, — усмехнулась Глория. — Поэтому от меня лучше держаться подальше.

Непонятно, кому была адресована эта фраза. Но Роман принял ее на свой счет. Вот почему Глория то приближает его к себе, то отдаляет. Вот что кроется за ее нерешительностью. Она страшится потерять его!

Эта мысль обдала сыщика жаром, смутила ум. Женщины молча пили чай. Крепкая заварка с привкусом мяты казалась горькой. Молчал и Лавров, обдумывая свою догадку.

— Алине нельзя возвращаться в Москву, — сказал он после затянувшейся паузы. — Там опасно. Если Шестаков убийца, то…

— Что ты предлагаешь?

— Пусть она поживет у тебя хотя бы пару дней.

— Мне везет на маньяков, — обронила гостья. — После Берестова я дала себе слово не связываться с мужчинами. Но Гор сумел покорить мое сердце.

— Чем же?

— Я устала от одиночества. Меня окружают призраки мертвых. Брат… потом Толик…

— Потом Берестов! — съязвил Роман.

Алина подавленно кивнула.

— Недавно я похоронила маму. Мне захотелось живого тепла! Понимаете? Я любила, но не нашла взаимности. Я даже не разведенка! Мне толком и вспомнить-то нечего…

— По-твоему, это Шестаков убил свою жену?

— Не знаю…

— Ты говори, Алина, не стесняйся, — подбадривал ее Лавров.

— За руку я его не поймала. А зря на человека напраслину возводить — грех.

— Какие чувства он у тебя вызывает?

— Страх… и страсть. Когда его нет рядом, он вызывает у меня ужас. Но стоит ему приблизиться, и я вся дрожу. Иногда мне кажется, что кто-то наложил на меня проклятие. Должно быть, это происходит с нами из-за прокудинского дома.

— С вами? — уточнила Глория.

— С братом, теперь со мной… Этот дом хранит какую-то жуткую тайну. Пашку постоянно тянуло туда. Кто-то рвался на море, кто-то за границу, а брат — в Прокудинку. Для него там будто медом помазали. Он все отпуска проводил в деревне, а зимой ходил на подледный лов. Кстати, твой Толик охотно составлял ему компанию, пока не стал крутым бизнесменом и не отбил тебя у Паши.

Ты ведь на деньги клюнула? Вижу, что ты и сейчас живешь на дивиденды от компании мужа. А брат любил тебя всей душой! Почему он погиб? Может, из-за тебя? Ты мучила его. Он страдал, глядя на твое счастье с Толиком…

— С хозяевами, которые строили дома на том месте, и раньше случались неприятности, — ввернул Лавров, чтобы перевести разговор в более конструктивное русло.

Алина ударилась в банальную бабскую истерику, а это ни к чему не приведет.

— Мне нет дела до других, — возразила она. — Меня волнует моя жизнь! Я долго ломала голову над невезением, которое меня преследует. Выходит, все беды приносит прокудинский дом. Покойный Стас Берестов, и тот познакомился со мной из-за дома. Я-то, наивная дурочка, не догадывалась, что ему нужна не я, а дом. Вернее, что-то, чего я не понимаю, о чем не подозреваю. Он прикидывался влюбленным, но держал на уме вовсе не свадьбу. Он затеял сватовство, чтобы беспрепятственно попасть в наш дачный дом! Чтобы выведывать у меня то, о чем я понятия не имела!

— Разве не символично, что он нашел там свою смерть? — заметила Глория.

— Смерть… смерть… смерть… Дом как будто несет ее в себе! Теперь он дохнул смертью и на меня. Мама это чувствовала и постаралась избавиться от него. Она продала дачу Шестакову, а я, как нарочно, встретилась именно с ним! А может… так и было задумано? Может, он познакомился со мной… по той же причине, что и Берестов? — Алина задохнулась от этого предположения и судорожно сглотнула. — Господи! Неужели опять все повторяется?..

«Но ведь и ты не любила Стаса, — подумала Глория. — Просто хотела устроить свою жизнь за его счет, а заодно утереть мне нос своим блестящим замужеством!»

— Дом в Прокудинке долгие годы принадлежал вашей семье, — заявил сыщик. — Кому, как не вам, Нефедовым, знать всю его подноготную? Вы ни разу не обсуждали это в узком родственном кругу?

— Папа был убежденным атеистом. Он не верил ни во что, кроме партийных лозунгов. А мама… погрязла в домашнем хозяйстве, воспитывала нас с братом, обхаживала мужа. Если она вообще задумывалась о чем-то, то где взять денег и как все успеть. Больше ее ничего не интересовало. Похороны Паши выбили нас из колеи на несколько лет. Потом грянул мой неудавшийся брак с Берестовым, угроза тюремного заключения, адвокаты, взятки… Это окончательно подкосило маму. Бедная! Она уже не смогла оправиться от удара…

— Ты считаешь, Шестаков сошелся с тобой из-за дома? Но зачем? Он и так являлся полным хозяином и мог делать там все, что угодно.

— Гор всегда обдумывает свои поступки заранее. Вероятно, он надеялся что-то узнать у меня. Но я оказалась пустой, как выеденное яйцо. Он обыскал мою квартиру. Ума не приложу, что ему нужно!

— Брат не делился с тобой своими тайнами?

— А у него были тайны? — пожала плечами Алина. — Мне кажется, Паша ничего не скрывал. У него всегда была душа нараспашку.