Камасутра от Шивы
Шрифт:
— Да ты что? Правда? И каким же образом? Задушишь во время оргазма?
Они опять обнялись и принялись целоваться. Сумрак спальни рассеивал зеленый ночник.
— Мы как будто в аквариуме, — прошептал Антон, давая волю страсти. — Весьма эротично…
Когда оба выдохлись и оторвались друг от друга, он сказал:
— Думаешь, твой Шестаков там один?
— В Гоа? Вряд ли. Но мне плевать, с кем он развлекается. Я ведь тоже не теряюсь.
— Почему он не берет тебя с собой?
— Мне не нравится Индия. Все эти полоумные индусы,
— Ты его не ревнуешь?
— Шестакова? Какой смысл ревновать? Я позволяю ему порезвиться в свое удовольствие, и он благодарен мне за это. Потом он возвращается, будто ничего не было, и снова припадает к моим ногам.
— Ты спишь с ним?
— Иногда…
Антон приподнялся на локте и посмотрел ей в глаза.
— Когда-нибудь я все-таки тебя убью!
— Только во время оргазма, — усмехнулась она. — Обещаешь?
— Как ты можешь отдаваться ему после… после…
Его голос сел от волнения и обиды. Чем сильнее он злился на Тамару, тем острее желал ее. Его возбуждала эта ее холодная рассудочность, эта беспринципность.
— После тебя?
— Нет! После его индийских похождений! Тебе не противно ложиться с ним в постель, зная, что еще вчера он ласкал другую? Какую-нибудь грязную индуску?
— Шестаков весьма разборчив. Он врач и придает большое значение личной гигиене. С кем попало он сексом заниматься не станет, уж будь уверен.
— Ах, вот как! — вспылил Антон. — Вы друг друга стоите!
— Конечно, милый…
— Он в курсе, что ты ему изменяешь?
— Думаю, он догадывается.
— По-моему, вы оба чокнутые. Больные на всю голову!
Тамара улыбалась, довольная. Она обожала дразнить Антона и выслушивать его ревнивые упреки. Он по-настоящему влюблен в нее, тогда как она играет с ним в кошки-мышки. Мучает, терзает и наслаждается его страданиями.
— Твой Шестаков, небось, регулярно заваливает на кушетку симпатичных пациенток. Я слышал, что гомеопаты заставляют людей раздеваться догола.
— Когда-то он и меня раздел. Я пришла лечить нервы и получила эффективную терапию. До сих пор не жалуюсь.
— Не испытывай мое терпение! — взревел парень.
Тамара веселилась от души. Ее муж был слишком сложным человеком, а с Антоном все просто. Он полностью зависит от нее, не в пример Шестакову. От того никогда не знаешь, чего ждать. Она думала, что вполне изучила своего супруга, однако он заставил ее усомниться в этом.
— На прошлой неделе я записался к нему на прием, — вдруг выпалил любовник.
— Ты с ума сошел? — растерялась она. — С какой стати?
— Любопытно мне, как он людей лечит. Может, колдовством каким приманивает? Услуги-то у него дорогущие, а под кабинетом целая очередь. Им по записи назначено, а они загодя приходят, сидят и сплетничают. Одни бабы, чтоб ты знала. Расфуфыренные, надушенные, пальцы в перстнях, глазами так и стреляют. Наверняка они надевают
— Да знаю я, знаю.
— Видать, твой Шестаков по женской части мастак.
— Своего не упустит, — кивнула Тамара, лениво потягиваясь.
— И ты спокойна?
— Тебе-то что за дело, Антоша? Это мой муж, а не твой.
— Ну… я за тебя переживаю.
— Переживальщик нашелся! Кстати, кто-то из пациенток пишет угрозы на мою страничку в «Фейсбуке». Я не принимаю это всерьез. Обычная бабская злость.
— Угрозы? И ты терпишь?
— Некая барышня зарегистрировалась как Маша Веткина, я сдуру добавила ее в друзья, и пошло-поехало. Шестаков говорит, что никакой Маши Веткиной среди его больных нет.
— Естественно! В Интернете можно назваться любым именем.
— Вроде ерунда… а мне порой бывает не по себе, — призналась Тамара. — Шестаков в последнее время ведет себя странно. Ударился в какие-то восточные штучки, где-то пропадает сутками, таскается в Индию. Он и раньше любил ездить в Гоа, но теперь это похоже на манию. Порой мне кажется, что он… употребляет наркотики! Я ни разу не видела у него ни колес, ни травки, а отделаться от подозрений не могу. Иногда в квартире чувствуется какой-то запах…
— Индийские благовония, — кивнул Рябов. — У вас ими все пропахло.
— Он может где-то прятать наркоту, если доза маленькая. Я постоянно думаю об этом. Дошло до того, что я стала приглядываться к его венам, нет ли следов от инъекций. Представляешь? Он заметил, раскричался.
— А ты?
— Что я? Тоже кричала. Потом он предложил выпить, и мы помирились. В ту ночь он был особенно нежен.
— Ты нарочно меня бесишь? Хочешь проверить, на что я способен в гневе?
— Я от тебя не скрывала, что замужем и разводиться не собираюсь.
Молодой человек отбросил простыню, встал и прошелся по спальне, обставленной в восточном стиле. Вероятно, по вкусу хозяина. Синие шторы в звездах, афганский ковер, широкая кровать с пологом, много подушек, кованые подсвечники на ножках.
— Ты с ним поднаторела в «Камасутре», да? Какие позы у него любимые?
— Прекрати…
— Чем он приворожил тебя? Тем же, чем и своих пациенток? Индийским сексом? Что же особенное он тебе показывал?
— Хватит, — процедила Тамара.
— Он тебе дороже меня, — понесло Антона. — Ты спишь то с ним, то со мной, сравниваешь. Я боюсь спросить, в чью пользу это сравнение.
— Сходи в гостиную и принеси виски. Я хочу выпить. Да и тебе не помешает.
Он молча вышел и вернулся с бутылкой и двумя бокалами. Налил ей и себе, проглотил, налил еще.
— Чего ты разошелся? — сердито осведомилась Тамара. — Уймись. Наклюкаешься, а утром на работу.
— Эта Маша Веткина… она продолжает угрожать тебе?
— Пусть потешится. Заодно и мне нервы пощекочет. Скучаю я, милый! Шестаков улетел в Гоа, а от тебя мало проку. Хоть бы какой-нибудь фортель выкинул, позабавил меня.