Камбоджа
Шрифт:
– И никто нам не поможет?
Он уже месяц женат.
Когда на свадьбе тамада потребовала рассказать, как он познакомился с Наденькой, Борода честно поведал: "Стоим мы с Зомби в пивнухе, с бодуна, а тут она заходит".
– И никто нам не поможет?
– Этой стране могут помочь только позеленевшие алкоголики с Марса, или иная подобная пиздобратия. Может, наверное, и Господь, тот, с "торпедой" под стигматами. Из воды вино, круто, да? Он может вытащить нас из своей запревшей задницы. Но я не верю в НЛО, я атеист.
– Зелёные нам
– Знаю я одного, с антеннками. Нравиться ему у нас. Говорит: пока бабы дают, здесь круче, чем в раю.
– Выдерживаю паузу, пока все они, и живые и те, кто с нимбами, похожими на рожки, посмотрят на меня.
Сейчас я буду говорить монументальные фразы, можно конспектировать.
– Слушайте меня, парни. Сегодня мы нарушили первый пункт нашего негласного табу: не говорить во время возлияний о политике. Второй пункт: не говорить - тоже во время - о компьютерах. Первый нарушили, поэтому мне... я хочу... Слушайте, парни. Наша вера - мутный презерватив. Наша мечта - гранёный стакан. И ещё - мы не любим свою Родину. Мы обожаем деньги и унижать других. В детстве я доверял Киру Булычёву. Давно это было. А теперь я знаю, Оруэлл прав: "Если вам нужен образ будущего, вообразите сапог, топчущий лицо человека - вечно".
– Шакил, ты чо? Ёбнулся?
– Нет. Просто я не фанат "Динамо Киев".
– В носоглотке противно пересыхает.
– Амбал, ты дохлый такой прикольный. Ты веришь мне, Амбал?
– Верю, Шурик, верю.
– Амбал искрится золотом и перламутром, блёстки до рези в глазах.
Я отворачиваюсь, ухожу: вы слышите шелест моих пяток?
– мокасины скользят по кафелю бара. А в глазах размытые силуэты друзей - пугливо нечёткие - от слёз, наверное.
Я иду и чувствую, как в моих волосах топорщатся орлиные перья, а пальцы сжимают томагавк - Я, Чингачгук!
Я ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН.
Меня хватают за скальп, но я не дамся - прерия ещё обагрится кровью бледнолицых, а вигвамы вождей надолго забудут о трубках мира, я не позволю, я... Дайте мне огненной воды!!
– Ебать, Шакил, нажрался. Макс, помоги.
– Слышь, Дрон, а куда его? Только не ко мне...
Никто из нас и представить не мог, что именно тогда в штате Миссури на авиабазе Уайтмен открывается специальный ангар, в котором постоянно поддерживается определённый микроклимат - обшивка малозаметного бомбардировщика Б-2А "Спирит" имеет нежное радиопоглощающее покрытие, плохо переносящее атмосферное воздействие.
Капитан Кен Двили, шутя и свойски подмигивая, в тысячный раз рассказывает напарнику, как его сбил "этот чёртов МиГ-29". Ф-117 развалился прямо в воздухе - в тридцати двух километрах от Белграда. Кен в тысячный раз с придыханием смеётся и в тысячный раз забывает поведать, как он семь часов молился Господу Богу, пока командос не нашли его - чуть раньше югославской полиции. Его переправили на авиабазу Авиана в Северную Италию. Кен в тысячный раз промолчит о том, что в поисково-спасательной операции был потерян вертолёт с бойцами
Вот "летающее крыло" выруливает на взлётно-посадочную полосу.
Пятнадцать километров над землёй в режиме радиомолчания.
Через тридцать семь часов "Спирит" будет над Запорожьем.
* * *
Я обожаю бродить по улицам, заткнув уши плеером и предварительно дёрнув для храбрости.
Машины гудят в пробках, а в наушниках рёв гитар. Народ матерится, тычась узелками пожитков мне в спину, - а я слушаю "It"s on me". Есть только асфальт, музыка и мои неторопливые ноги. Падает снег - заторможено, с наплевательским отношением абсолютно ко всему.
Паника противно пахнет липким потом, а ведь минус двадцать. Перепуганные толпы спешат покинуть город - в стране объявлено военное положение!
– на центральных улицах танки расчищают автомобильные заторы.
Турецкий десант высадился в Крыму. Янычаров встречали хлебом и солью.
Ровно пять часов и шестнадцать минут назад президент Соединённых Штатов Америки заявил о нанесении ядерного удара по крупнейшим городам Украины, укрывающей на своей территории международного террориста Усаму Бен Ладена. И чтоб поверили, уничтожил Запорожье...
Шоу начнётся спустя два часа сорок четыре минуты. О секундах мелочиться не будем. Не время.
Массовое мародёрство. НО пиво почему-то никто не берёт. Консервы, колбаса - это да, водка да. А вот пиво... Мне больше достанется.
Ёлы, оказывается, вот о чём я всю жизнь мечтал. Пролезть в разбитую витрину, через двери неинтересно. Выбирай, какое пивко больше нравится. Хочешь светлое?
– нет проблем! Тёмное?
– нэма пытань! "Балтика"? "Гёссер"?
– да хоть ноги мой!
Спешу насладиться - столько сортов попробовать не успел. Опорожняюсь тут же, не отходя от кассы.
Бля, я же безмерно счастлив, мне не о чем жалеть - ЛИШНИЕ ДНИ?!
– да какие они, в анус, лишние?! Моё всё, всё моё, не о чем жалеть - зола это всё. Скоро.
Мне всегда хотелось написать роман о моих друзьях, о наших синьках - роман в трёх томах, и назвать "Пиво и водка", по аналогии с "Война и мир". Но без войны. Жаль, без войны не получится. Да и романа не будет: не успел я, всё как-то времени не было. А начиналось бы сиё творение так:
Однажды кто-то слишком трезвый посмотрит на меня и скажет:
– Ты не родился в рубашке. Ведь что такое счастье? Не знаешь? Так зачем тебе неизвестно что?! Ты выбрал здоровье, и всё, и не нужны тебе всякие глупости. Ты родился в противогазе и с одноразовым шприцем вместо члена. Ты - 199-й чернобыльский мутант.
А я в ответ закашляюсь и сплюну кровью, скривлюсь от боли и перепугано полезу рукой в расстёгнутую ширинку...
Да, именно так.
Я бы поставил точку в конце, вышел на площадь: там бы стояли ВСЕ ОНИ - живые и вечно живые. И я сказал бы им речь. Я залез бы на высокую трибуну, жадно припав к рупору: