Камчатские экспедиции
Шрифт:
Обыкновенно сдирают они у камчадалов с затылка кожу и, закрыв глаза, оставляют, а в великой ярости выдирают и мягкие места, однако ж не едят их. Таких изувеченных от медведей по Камчатке довольно, а называют их обыкновенно дранками.
Сие достойно примечания, что тамошние медведи не делают вреда женскому полу, так что в летнее время берут с ними вместе ягоды и ходят около их, как дворовой скот, одна им от медведей — но и то не всегдашняя — обида, что отнимают они у баб набранные ими ягоды.
Когда на устьях рек появится рыба, то медведи с гор стадами к морю устремляются и в пристойных местах сами промышляют рыбу, при чрезвычайном множестве которой бывают они столь приморчивы, что один токмо мозг из голов сосут, а тело бросают за негодное.
Напротив того, когда рыба в реках перемежится и на тундрах корму не станет, то не брезгуют они и валяющимися по берегам костьми их; а часто случается, что и к казакам в приморские балаганы
Медведи с июня месяца до осени весьма жирны, а весною сухи бывают. В желудках битых весною примечена одна пенистая влажность; чего ради и камчатские жители утверждают, что медведи зимою одним сосанием лапы без всякой пищи пробавляются. Сверх того, пишет господин Стеллер, что в берлоге редко находится больше одного медведя и что камчадалы вместо брани кереном, то есть медведем, называют ленивых собак своих.
Волков [144] на Камчатке хотя и много, как уже выше объявлено, и хотя кожи их в немалой чести, для того что платье, из них шитое, почитается не токмо за теплое и прочное, но и за богатое, однако камчадалы промышляют их мало. Они ни в чем от европейских не разнствуют и по хищности своей больше причиняют Камчатке вреда, нежели пользы: ибо не токмо диких оленей губят, но и табунных, невзирая на караулы.
144
На Камчатке водится два подвида волков — тундровый и сибирский лесной. Основной их пищей являются домашние и дикие северные олени, снежные бараны, иногда лоси. Охотятся они и на гусей, куропаток и зайцев. Питаются, кроме того, мышевидными грызунами и рыбой, а также (летом и осенью) ягодами. Популяция достигает, по некоторым оценкам, 150 тыс. особей.
Лучшее их кушанье — олений язык, который отъедают они и у китов, выбрасывающихся из моря. Также и сие правда, что они крадут лисиц и зайцев, которые на клепцы попадают, к великому убытку и огорчению камчадалов. Белые волки [145] бывают гостем, чего ради и в тех местах выше серых почитаются. Камчадалы хотя всеядцами и называются, однако не едят волчьего и лисьего мяса.
Оленей и диких каменных баранов можно почесть за нужных зверей на Камчатке: ибо кожи их наибольше на платье употребляют. Сих зверей хотя там и великое множество, однако тамошние жители мало их промышляют от неискусства и нерадения.
145
Возможно, речь идет о тундровых волках, окрас которых гораздо светлее, чем у других подвидов. Но сегодня это вполне обычный представитель камчатской фауны.
Олени живут по моховым местам, а дикие бараны по высоким горам; чего ради те, кои за промыслом их ходят, с начала осени оставляют свои жилища и, забрав с собою всю фамилию, живут на горах по декабрь месяц, упражняясь в ловле их.
Дикие бараны [146] видом и походкою козе подобны, а шерстью — оленю. Рогов имеют по два, которые извиты так же, как и у ордынских баранов, токмо величиною больше: ибо у взрослых баранов каждый рог бывает от 25 до 30 фунтов. Бегают они так скоро, как серны, закинув рога на спину.
146
Крашенинников называет их также каменными баранами и мусимонами.
Скачут по страшным утесам с камня на камень, весьма далеко, и на самых острых кекурах могут стоять всеми ногами. Платье из их кож за самое теплое почитается, а жир их, который у них на спинах так же толсто нарастает, как у оленей, и мясо — за лучшее кушанье. Из рогов их делают ковши, ложки и другие мелочи, а наибольше целые рога носят на поясах, вместо дорожной посуды.
Мышей примечено там три рода: первый называется на Большой реке наусчич, а на Камчатке — тегульчич [147] ; другой — челагачич; третий — четанаусчу, то есть «красные мыши» [148] . Первый род шерстью красноват и имеет хвост весьма короткой, величиною почти таков, каковы большие европейские дворовые мыши, но писком совсем отменен: ибо оный больше на визг поросячий походит, впрочем, от наших хомяков почти не имеет разности.
147
Видимо,
148
Красная мышь — это сибирская красная полевка Clethrionomys rutilus.
Другой род весьма мал и водится в домах обывательских, бегает без всякого страха и кормится кражею. Третий род такое имеет сродство, как трутень между пчелами: ибо оный ничего для себя не запасает, но крадет корм у первого рода, то есть тегульчичей, которые живут по тундрам, лесам и высоким горам в превеликом множестве.
Норы у тегульчичей весьма пространны, чисты, травою выстланы и разделены на разные камеры, из которых в иной чистая сарана, в иной нечищеная, а в иных иные коренья находятся, кои собирают они летом для зимнего употребления с отменным трудолюбием и в ясные дни, вытаскивая вон, просушивают на солнце.
Летом питаются ягодами и всем, что на полях получить могут, не касаясь до зимнего запаса. Нор их другим образом сыскать не можно, как токмо по земле, которая над норами их обыкновенно трясется.
Из коренья и других вещей примечены в норах их сарана, корень скрипуна-травы (Anacampseros vulgo faba crassa) [149] , завязной (Bistorta) [150] , шеламайной, сангвисорбин [151] , лютики [152] и кедровые орехи, которые камчадалки вынимают у них осенью с радостию и великими обрядами.
149
Давая латинское название, Крашенинников ошибается — вслед за Стеллером. Название указывает на род анакампсерос семейства портулаковых. Однако растения, относящиеся к этому роду, на Камчатке не произрастают. Возможно, речь идет об очитке Sedum kamtschaticum.
150
То же, что и макаршино коренье, горец, иикум, сикуй, чагич. По современной номенклатуре — змеевик живородящий (Bistorta vivipara). На Камчатке сочные корни этого растения, напоминающие вкусом лесные орехи, едят как в сыром виде, так и в толченом.
151
Кровохлебка (Sanguisоrba) — род многолетних травянистых корневищных растений семейства розовых. На Камчатке встречаются S. offirinalis и S. tenuifolia.
152
На Камчатке произрастают как собственно лютики — растения, относящиеся к роду Ranunculus семейства лютиковых (Ranunculaceae), так и представители другого рода этого семейства — акониты (Aconitum). Видимо, имеются в виду последние, поскольку речь идет о клубнях, которых у лютиков нет. Стеллер упоминает об аконите, пересказывая легенду камчадалов о том, что мыши употребляют корень лютика, как камчадалы — мухомор, а казаки — водку.
Помянутые мыши сие имеют свойство достойное (буде правда) примечания, что с места на место, как татары кочуют, и в известные времена из всей Камчатки на несколько лет в другие места без остатка отлучаются, выключая дворовых, которые там неисходно бывают.
Выход их с Камчатки тамошним жителям весьма чувствителен: ибо оным, по мнению камчадалов, предвозвещаются влажные летние погоды и худой звериный промысел. Напротив того, когда мыши на Камчатку возвращаются, то жители хорошего года и промысла несомненно надеются и для того рассылают всюду известия о мышином приходе, как о деле великой важности.
С Камчатки отлучаются мыши всегда весною, собравшись чрезвычайно великими стадами, путь продолжают прямо к западу, не обходя ни рек, ни озер, ни морских заливов, но переплывают их, хотя с великим трудом и гибелью, ибо многие, утомившись, тонут. Переплыв за реку или озеро, лежат на берегу, как мертвые, пока отдохнут и обсохнут, а потом продолжают путь свой далее.
Вящая им опасность на воде случается, для того что глотают их крохали и мыкыз-рыба [153] ; а на сухом пути никто их вредить не будет: ибо камчадалы хотя их и находят в помянутом утомлении, однако не бьют, но наипаче стараются всеми мерами об их сохранении. От реки Пенжины ходят они в южную сторону и в половине июля бывают около Охоты и Юдомы.
153
Род лосося с красными полосами по бокам, см. в главе о рыбах. (Примеч. автора).