Камень 1993. Книга 2
Шрифт:
– Он встречается с кем-нибудь? – девушка повторила вопрос.
– У Володеньки была девушка, – Аделаида Павловна склонила голову набок и смотрела куда-то в пустоту. – Лилечка.
Сестра Увальцева оперлась о старую газовую плиту, залитую жиром и еще бог весть чем, внимательно слушая мать. Странно, запоздало подумала Маша, она говорит, что у них разные отцы, но фамилия и отчество у Олеси и задержанного Владимира одинаковые.
– Почему была? – помощница следователя продолжала опрос. – Что-то случилось?
Оперативник Рогов, поняв, что опасность
– Тварью Лилечка оказалась, – Аделаида Павловна поджала губы. – Володенька за ней так ухаживал, жить вместе предлагал. Они ведь даже жениться могли!
– А что помешало?
Глаза Олеси забегали, но Маша решила, что это могло быть и случайностью… Пока.
– Крутила она им, как хотела, – наконец, ответила мать Увальцева. – То ближе подпускала, то дистанцию держала. Знаете, как говорят, мозги… ложечкой ела.
– И Володя не выдержал? – понимающе уточнила Маша.
– Да нет, он-то как раз хотел с нею остаться, – лицо старшей Увальцевой скривилось. – Бросила она его, нашего Володеньку. А он все пытался вернуть ее, у дома встречал, у работы. Но она такая неблагодарная оказалась, что даже в милицию на него заявление накатала. Тварь!
Аделаида Павловна всплакнула, предавшись воспоминаниям, а Маша сделала себе мысленную пометку. Сам Владимир Увальцев ни о какой Лилечке не говорил, наоборот, всячески подчеркивал свое одиночество и ненужность. Даже туфли женские собирал, чтобы на душе теплее было… Тьфу, вот ведь извращенец!
– Скажите, пожалуйста, а у них с Лилей не было скандалов? – осторожно поинтересовалась девушка. – Ссор, ругани?
– Брат рассказывал, что Лилька над ним смеялась, – после длительного молчания вставила свои пять копеек Олеся. – Да и не встречались они, это он за ней таскался.
– Что ты наговариваешь! Она ему нервы трепала! – наклонившись в сторону дочери, но не глядя на нее, с нажимом сказала Аделаида Павловна. – Изводила его. Хвостом крутила, до срыва парня бедного доводила…
– И в чем проявлялся срыв? – Маша ухватилась за формулировку.
– Ну как, – Увальцева-старшая пожала плечами. – В себя уходил. Руки хотел даже наложить, но мы успокоили, уговорили.
– А вы знаете, как найти эту Лилечку? – поинтересовалась Маша, оставляя пометки в блокноте. Делать это стоя было ужасно неудобно, но девушка так и не смогла заставить себя присесть.
В кухню вошел драный кот, который деловито обнюхал ей ноги, почему-то облизнулся и стал тереться. Маша испугалась, что он порвет колготки, придется заштопывать, потому что на новые пока не было лишних денег.
– А ну, брысь! – Олеся заметила мучения гостьи в синем мундире и прогнала кота.
Тот недовольно мяукнул и подошел к давно немытой плошке с неаппетитной подсохшей массой, принялся шумно есть.
– Леська, ты помнишь, куда она переехала? – мать наконец-то
– На Рикорда, – сразу же отозвалась та. – Общага «холодильника».
Совсем другой конец города, поняла вдруг Маша. За Каменкой, на северо-восточном выезде. Интересная деталь…
– А раньше она жила где-то здесь? – уточнила девушка.
– Да в этом же доме и жила, – ответила Олеся, и мать подтвердила молчаливым кивком. – Они так и познакомились, когда мы все вместе жили. Потом-то Володенька в свою квартиру въехал, что от отцовских родителей досталась. Они ему еще при жизни ее отписали.
– И еще вопрос, – Маша уже понимала, каким будет ответ, но не спросить не могла. – У Владимира были конфликты? Не обязательно с девушками. С соседями, на работе… Просто с кем угодно.
– Да ну, что вы! – Аделаида Павловна, вытаращив глаза, замахала руками. – И мухи никогда не обидит! Плакал даже, когда его самого обижали! Но потом возмужал наш Володенька!..
– Спасибо, – кивнула Маша и перевела взгляд на Рогова, одними глазами показывая, что можно уходить. – Если понадобится, мы вас вызовем.
– Так это… – неожиданно засуетилась мать. – А увидеть-то его можно? Передачку принести! Он ведь голодный, небось!
– Нормально их там кормят, – мрачно сказал Рогов. – Не помрет с голоду…
– Михаил!.. – тихонько одернула его Маша, а потом повернулась к родственницам Увальцева, переводя взгляд с одной на другую. – Пока его увидеть нельзя… Но! – едва завидев готовящуюся истерику, тут же добавила. – Потом, когда его переведут из КПЗ в СИЗО, свидания уже разрешат. Вам объяснят порядок и правила передач, встреч и так далее.
– Так, а если он все же не виноват? – Аделаида Павловна просительно заглянула в глаза девушке в форме. – Его же тогда отпустят? Сразу отпустят?
– Если, – Маша с нажимом произнесла это слово, – ваш сын невиновен, следственные действия в его отношении, разумеется, прекратятся.
– Разберемся, – коротко резюмировал Рогов, и это оказалось более доходчивым для пожилой женщины.
– И разберитесь, – требовательно сказала Аделаида Павловна. – Поклеп кто-то на Володеньку нашего возводит. Не мог он никому вреда причинить.
– Разберемся, – сухо повторил Рогов. – До свиданья.
Уже в дверях Маша услышала обрывки шепота Увальцевой-старшей:
– Ишь, вырядилась. Прокурорша! Юбка, как у путаны, а в голове пусто. Затопит она Володьку…
В родной Новокаменск мы приехали уже ближе к одиннадцати часам. Прошли мимо привокзальных таксистов, игнорируя их увещевания, будто автобусы больше не ходят. Одному, особенно ушлому, даже пришлось сказать, что мы местные, и обмануть не получится. Тот сразу отстал. Их контингент – это богатые командировочные, которые сразу ведутся на таксистские сказочки. На самом же деле последний автобус отходил от вокзала аккурат за последней же электричкой, все же в автотранспортном предприятии не всегда дураки сидели.