Камень королей. Часть 3

Середа Елена

Ей было стыдно, она старалась прикрыться, вытереть влагу платком, но слезы не прекращали литься. Плечи девушки тряслись, красивое лицо неестественно перекосилось из-за попытки справиться со сводившими ее судорогами. Невеньен, как ее и просили, стояла и ждала, когда Бьелен "закончит".

– Прости, - тихо и прерывисто сказала сестра.
– Мне жаль, что тебя затянуло в это дерьмо. Правда жаль. Все это закрутилось еще до тебя, а когда что-то начало меняться, остановить это проклятое веретено было уже невозможно. Мне жаль, что мы никогда не станем подругами. Но я никогда не буду жалеть о том, что у меня было с Иньитом. Извини.

Невеньен развернулась на каблуках, смяв ковер. Дверь покоев хлопнула слишком громко, и ждавшие снаружи гвардейцы с недоумением

глянули на свою обычно аккуратную госпожу. Произошедшее после этого заставило обернуться не только их, но и спешивших по коридору слуг.

Прислонившись к стене, Невеньен захохотала. Это был неестественный, истерический смех. Она не знала, откуда он возник, но он спазмами щипал горло, сотрясал ее грудь и вынуждал корчиться, прижимая к животу руки.

Бьелен никогда не будет жалеть о том, что спала с Иньитом, пусть ей даже это будет грозить смертью. Каков он, наверное, мужчина, а? Может, плюнуть на все и простить его? А то ведь негоже терять такого божественного любовника!

С трудом успокоившись, Невеньен выпрямилась и глубоко вдохнула. Глупости какие она думает. Мертвые не умеют ни прощать, ни любить.

* * *

Свечи, ярко горящие во внутреннем святилище храма Небес и Бездны, ослепляли. Пахло воском и потом от скопившихся в небольшом зале мужчин. Невеньен переступала с ноги на ногу, щурилась, смаргивая туманящую взгляд влагу, и поправляла корону, которая опасно кренилась при каждом движении головы. Невеньен казалось, что она ерзает, как непоседливый ребенок, а Рагодьет и стоявшие полукругом в центре помещения жрецы косятся на нее из-за недостойного поведения. Тьер с его царственной осанкой и торжественным лицом должен быть служить живым укором - вот как следует выглядеть во время такого великого события, как пробуждение Дитяти Цветка. Однако на самом деле Невеньен было все равно, подобающий у нее вид или нет.

Память без остановки проигрывала случившуюся утром сцену - жест за жестом, фразу за фразой, с начала до конца и снова. Иньит, не понимающий, почему невеста отказывается с ним разговаривать, пытается прорваться в ее кабинет, а Ваньет и Парди его не пускают. Им приказано держать лорда-разбойника на таком расстоянии от королевы, чтобы до нее не могли донестись даже его крики. Гвардейцы озадачены, но приказ выполняют, хотя им приходится применить силу - майгин-тар охраняет Иньита от невидимых нитей, а слова остановить разъяренного любовника не способны. Бывшего любовника. Скоро об этом узнают все - вопли и звуки драки привлекают на этаж всё больше любопытных, Невеньен слышит чей-то смех, подзадоривающие выкрики, удивленный шепот, превращающийся в гомон. Иньита оттаскивают, но он, растерянный, разозленный, не перестает ее звать. Это стыдно, позорно, очень больно. Невеньен хочется тишины, хочется или самой выпрыгнуть в окно, или чтобы туда выбросили Иньита. Лучше самой - все как один доказывают ей, что без Иньита, его связей с разбойниками и тонкого ума неустойчивому правительству не обойтись. Невеньен ловит себя на том, что подходит к окну и открывает его. Врывающийся в комнату ветер очищает и успокаивает, сдувает все проблемы, как пожухлые листья. Сделать бы шаг и полететь...

Ритм пения жрецов изменился, став энергичнее. Невеньен вздрогнула от неожиданности. Паньерд сказал, что они исполняют Песнь Жизни, но она была совсем не похожа на всем известный жреческий гимн, хотя Невеньен иногда вылавливала знакомые слова. Наверное, дело в том, что исполнителями на сей раз были маги. Ни разу за все посещения она не видела, чтобы эти люди покидали святилище, ели или хотя бы просто двигались. Живые ли они? Или такие же пресветлые када-ри, как Дитя Цветка?

Осознав, что начала в упор таращиться на жрецов и выискивать в них признаки принадлежности к человеческой расе, Невеньен одернула себя. Странно, что в присутствии волшебного существа, когда нужно было наполниться трепетом перед могуществом

высших созданий, разум наполняли суетные вещи. Очистить сознание и проникнуться должным благоговением не получалось - стоило отвлечься, и мысли сразу возвращались к Иньиту и Бьелен, а то и хуже, к каким-то совершеннейшим глупостям. Может, она просто привыкла к тому, что легенда, дитя богов находится всего на расстоянии вытянутой руки, и уже не могла настроиться на правильный лад? Неужели это произошло со всеми в зале?

По Тьеру, замершему справа от нее, этого было не сказать. Его серебристый камзол переливался в сиянии светильников, брови были немного нахмурены, благородное лицо хранило печать сосредоточения. Еще утром он себя не очень хорошо чувствовал, но сейчас полностью справился с недомоганием и сконцентрировался на ритуале. Зато Рагодьет - вот кто явно думал о чем-то другом. Он стоял слева, его живот выдавался далеко вперед, и Невеньен, слегка повернув шею, могла видеть, как сцепленные на нем пальцы нервно перебирают золотые кольца. На висках настоятеля блестели капли пота, хотя в подземном святилище было зябко. Полчаса назад, приглашая королеву с советником вниз, он говорил, что абсолютно уверен в успехе пробуждения. Значит, он должен быть спокоен. Что его так беспокоит?

Паньерд тоже волновался, но его можно было понять. Бледный, с плотно сжатыми бесцветными губами, он сновал вокруг Бутона, подготавливая его к раскрытию, как мать готовит своего ребенка к первому выходу в свет. Леди Мельета, и та меньше хлопотала над Невеньен, когда ей исполнилось десять лет и в поместье пригласили знакомых отца - присмотреться к будущей невесте. Но задание невзрачного жреца было гораздо важнее. Если бы Невеньен выкинула что-нибудь недостойное, дочери генерала это простили бы, а если что-то произойдет с пресветлым када-ри... И об участи Паньерда, и вообще о том, что тогда будет, не хотелось даже гадать.

На лицах десяти служителей богов волнения не было. Все они терпеливо ждали. Невеньен, стоявшая на несколько шагов впереди, видела лишь тех, кто стоял сбоку, по краям выдававшегося полукруга, но знала, что жрецы за ее спиной ведут себя точно так же. Желтые кисти их рук терялись в складках черно-белых роб, когда они наклонялись друг к другу пошептаться или поворачивались, бросая взгляды на Рагодьета: скептические или, наоборот, уважительные - в зависимости от личного отношения к настоятелю. Он сказал, что подбирал свидетелей пробуждения долго, выискивая надежных, честных людей с хорошей репутацией, которым народ поверит и которые в то же время не станут болтать лишнего. "И которые будут говорить то, что нужно Рагодьету", - мысленно добавляла Невеньен.

Ее поразило, что среди приглашенных жрецов не было ни одного истово молящегося. Реакция Тьера, когда он впервые увидел Цветок, была эмоциональнее, чем у них всех вместе взятых, а советник тогда вел себя крайне сдержанно. И это не вспоминая о Ваньете и Парди, которые пали перед Бутоном ниц. Либо доверенные люди Рагодьета уже знали, что встретят, либо они относились к пресветлым духам намного прозаичнее обычных, не посвященных в божественные тайны людей. Невеньен предпочитала считать, что правильно все же первое предположение.

Темп песни, которая текла из губ погруженных в транс жрецов, снова увеличился, участился бой колотушки по барабану. Сердце Невеньен забилось быстрее в такт мелодии. Удивительным образом изменилось и настроение - думать об Иньите, о том, что касалось смерти, больше не хотелось. Хотелось, наоборот, чувствовать жизнь, наблюдать за ней, хотя бы за странными жрецами. А еще лучше - за полетом птицы, за дуновением ветра в кронах деревьев, за тем, как растут цветы и раскрываются их бутоны...

Один из приглашенных служителей богов опустился на колени, вознеся к низким сводам зала молитву. Зашевелились и другие доверенные Рагодьета, подался вперед с жадным взглядом настоятель. Невеньен вдруг осознала, что уже довольно долго не дышит, пристально всматриваясь в Цветок. Он еще не раскрывался, нет, но соки по его венам потекли скорее. Он пробуждался.