Камень предтеч
Шрифт:
Последний, наконец, посмотрел на меня, не выпуская соломинки изо рта, затем невнятно пробурчал:
— Отвали! Что ты там ни продаёшь — покупать не буду.
— Вы — пилот, — ответил я. Ящероподобный тем временем плюхнул на стол новый стакан. Я бросил десятипунктовую кредитку, и одна из его многочисленных рук так ловко схватила её на лету, что я даже не заметил, как она исчезла.
— Ты опоздал, — мой пьяный собеседничек отставил пустой стакан и принялся за следующий, — я был пилотом.
— Разрешение на внутрисистемные полёты, или дальний космос?
Он застыл, держа соломинку
— Дальний космос. Хочешь убедиться? — прохрипел он с усмешкой, — а вообще-то, тебе какое дело?
Курение фэша меняет поведение человека: во время воздействия наркотика он становится очень агрессивен, а в промежутках способен самое большее на вялое раздражение.
— Может быть, большое. Работа нужна?
Он рассмеялся, кажется, ему действительно было весело.
— Ты опять опоздал. Я теперь планетарная крыса.
— Вы предлагали посмотреть вашу карточку. Её не конфисковали? — настаивал я.
— Нет. Просто об этом забыли. На самим деле я не летал уже два местных года. Что-то я разболтался, а? Они, наверное, в это пойло подмешали какой-то дряни, от которой язык развязывается. — Он с вялым интересом уставился в свой стакан, словно хотел выяснить, не плавает ли что-нибудь на поверхности мутной жидкости. Потом сжал губами соломинку, оттянул потёртый лацкан своего кителя, извлёк трясущейся рукой потёртый бумажник, и, вместо того чтобы протянуть мне, с безразличным видом бросил его на стол. Я поднял его, и как только настенный светильник в очередной раз вспыхнул, рассмотрел лежащее внутри удостоверение.
Оно было выдано на имя Кано Ризка, и подтверждало, что он является пилотом галактической службы. Дата выдачи была примерно десятилетней давности, а возраст указан как неопределённый, так как он родился в космосе. Но по-настоящему меня удивил небольшой значок, выгравированный под именем. Этот значок указывал, что Ризк был вольным торговцем.
Начав когда-то, как люди, желавшие на свой страх и риск торговать в стороне от регулярных линий, контролировавшихся крупными картелями, вольные торговцы, одиночки и исследователи по духу, всё больше превращались в отдельную расу. Они считали родиной свои корабли, не задерживаясь подолгу ни на одной планете, и торговали там, где рисковали появиться только разведчики и первопроходцы, как и они. В первые годы они существовали на голодном пайке, получая лишь крохи со стола, за которым пировали гигантские корпорации.
Будучи не в состоянии побеждать на аукционах, где разыгрывались права монопольной торговли с новооткрытыми мирами, вольные торговцы были вынуждены искать новые планеты, идти на операции с низкими прибылями и высоким риском, надеясь на подарок судьбы, который принесёт большой куш. И такое время от времени случалось, не слишком часто, но достаточно, чтобы удержать их в космосе.
Но так как привязаны они были лишь к своим кораблям, то их жизнь была очень замкнутой и клановой. Они вступали в браки только между собой, если вообще вступали. Теперь у них были собственные космические порты на оборудованных астероидах, где и проходила их квази-семейная жизнь. И встретить такого, как Ризк, застрявшего в порту, было достаточно необычно.
— Подлинное… — Он не поднимал глаз от своего стакана. Ризк,
В этом я не сомневался. Такие карточки всегда носили близко к телу и они были настроены на биотоки владельца. Если она попадала к кому-то другому, то спустя короткое время вся информация с неё исчезала.
Не стоило спрашивать, что оторвало вольного торговца от корабля и забросило в «Летучую Пиявку». Это могло настроить его враждебно, и с ним трудно будет договориться. Но сам факт, что он вольный торговец, говорил в его пользу. Человек, уволенный корпорацией, был бы менее склонен принять участие в задуманном нами путешествии.
— У меня есть корабль, — я решил пойти напролом, — и мне нужен пилот.
— Поищи в Регистре, — пробормотал он и вытянул руку. Я закрыл бумажник и положил его на протянутую ладонь. Интересно, поможет ли, если я скажу чистую правду.
— Мне нужен человек вне списков.
Это заставило Ризка взглянуть на меня. Зрачки его были расширенными и очень тёмными. Он не находился под действием фэша, но сознание его было чем-то затуманено.
— Ты — не контрабандист. — произнёс он спустя некоторое время.
— Нет, — контрабанда была выгодным делом, но Гильдия контролировала её настолько плотно, что заняться ею мог только полный идиот.
— Ну и кто ты тогда? — спросил он хмуро.
— Кто-то, кому нужен пилот… — начал отвечать я, но тут меня кольнуло мысленное обращение Ита.
— Мы пробыли здесь слишком долго. Приготовься проводить его.
Вокруг повисла тишина. Я даже не закончил фразы. Ризк уставился на меня, но глаза его явно не фокусировались, и он, казалось, не видел меня. Потом он хрюкнул и отодвинул в сторону недопитый стакан.
— Спать… — пробормотал он, — Пошли отсюда…
— Да, — согласился я, — идём ко мне.
Я встал слева от него и взял его под руку, помогая держаться на нетвёрдых ногах и направляя его движение. К счастью, он ещё мог заставить себя передвигаться. Я не смог бы тащить его на себе — хотя он и был на несколько дюймов ниже меня, но зато время, пока торчал на планете, пилот изрядно оброс жиром.
Ящер-официант шагнул вперёд, как будто намереваясь преградить нам путь, и я почувствовал, как Ит зашевелился. Я не знаю, наверное, он внушил ему, как и Ризку, какое-то приказание, так как официант резко повернулся к соседнему столику, освободив нам путь к двери, и мы выбрались из этой вонючей дыры без всяких осложнений.
Пробираясь тёмными закоулками Задворок, я попытался ускорить шаг, но обнаружил, что Ризк хоть и двигается, но торопиться явно не желает. А оказывать на него давление я не хотел, опасаясь, что внушение перестанет действовать. Меня ни на секунду не покидало чувство, что за нами следят. Я не мог понять, то ли мы обратили на себя внимание своим внешним видом, то ли просто местные грабители, затаившись во мраке, оценивали нас в качестве жертвы. Опасно было и то, и другое.
Но вот, наконец, яркие огни космопорта озарили ночь, заглушая сияние всех трёх фебских лун, плывущих над нами одна за другой во всём своём призрачном великолепии.