Камень Солнца. Рассказы этнографа
Шрифт:
Желание побывать у Мбио все больше и больше овладевало путешественником, и однажды он сказал об этом своему проводнику, вождю племени азанде, Рингио, состоявшему на правительственной службе.
Рингио удивленно посмотрел на Юнкера.
— Господин хочет ехать к горе Бангези?
— Нет, Рингио, я хочу побывать в области вождя Мбио.
— Господин хочет ехать к горе Бангези? — вновь повторил Рингио и склонился над разостланной на столе картой.
— Видите, господин, это Бангези. Здесь, — Рингио показал на юг и на север от горы, — ничейная земля, никто из моего
Чем больше Юнкера пугали опасностями такого похода, тем настойчивее он хотел совершить его.
"К горе Бангези, в области азанде и мангбетту, к их культуре и их жизни, а может быть и к Мбио", — с такими мыслями Юнкер собирался в путь.
В назначенный день Рингио пришел с воинами. Это были настоящие азанде! Рослые, сильные, с причудливыми прическами и мужественными красивыми лицами. В руках воины сжимали копья и сплетенные из тростника щиты. К щиту каждого воина были привязаны один или два метательных ножа гангата. От центрального лезвия ножа отходили остро заточенные металлические клинки-отростки, напоминая лепестки раскрывающейся лилии. Бросишь такой нож — он вращается и уж каким-нибудь лепестком, но непременно поражает цель. Щиты изнутри и снаружи украшены черным рисунком, сделанным обугленным тростником. Рисунок изображал крест, а вокруг него квадраты.
У некоторых воинов, кроме набедренной повязки, на плечи были накинуты шкуры антилопы, дикой кошки или красивой обезьяны гвереца. На голову надета маленькая соломенная шляпа, украшенная петушиными перьями и прикрепленная к волосам костяной шпилькой.
Юнкер залюбовался их одеянием, их лицами. Воины были способны постоять за себя.
А каковы же непокоренные азанде?
Сопровождаемая воинами, экспедиция Юнкера направилась к югу. Через три дня, как говорил Рингио, она должна дойти до селения вождя Анзеа, а от него, после отдыха, через два дня можно достичь горы Бангези. Через два дня — это в обычное время, но сейчас, когда там идет постоянная война, путь мог быть слишком долгим.
Юнкер был близок к своей цели, к исполнению своего желания, когда понял, что у него нет времени для встречи с Мбио. Лихорадка мучила его постоянно, а дела торопили обратно в Петербург, и он стал готовиться к возвращению на родину. В обширной хижине, предоставленной белому господину вождем Анзеа, укладывали снаряжение экспедиции. Василий Васильевич, устроившись поудобнее, делал последние записи в дневнике. Вошел Рингио, остановился перед Юнкером, ожидая, когда тот обратит на него внимание. Юнкер поднял голову.
— Господин, к Анзеа пришли послы Мбио.
Он посмотрел на Рингио.
— Ты пригласил их ко мне?
— Нет, господин, — воскликнул Рингио, — они не придут! Мбио считает меня своим врагом.
— Я прошу пригласить этих людей. Скажи им, что я хочу их видеть, я обещаю им свою защиту, — настойчиво проговорил Юнкер.
— Им будет передано, господин!
Рингио вышел из хижины.
Послы приняли приглашение.
В назначенный день Юнкер собрал всех вождей и вожаков каравана. Достал из ящиков вещи, предназначенные
Послов пригласили в хижину. Их было шестеро. Они встали полукругом против хозяев. На их лицах ни тени робости, смущения или подобострастия. Все шесть как на подбор, рослые, молодые, с налитыми мускулами.
Рингио поднялся, чтобы переводить. Вперед вышел юноша с накинутой на плечи шкурой леопарда. Он был, видимо, старшим. Его открытое лицо с мягкими и правильными чертами было обезображено большим шрамом, идущим от широкой нижней губы к шее. Когда он заговорил, страстно и темпераментно, шрам больше не уродовал лицо, а только подчеркивал его мужественность.
Посол говорил о своих опасениях, с которыми шел он в этот дом. О том, как он молил духа, спрятанного в амулете, что висит у него на шее, защитить его. Независимые азанде знают, что белые нарочно сеют вражду между племенами, что белые хотят уничтожить их свободу с помощью вождей, продавшихся абу-туркам. Но вот послы пришли в дом белого, и страх прошел, они прониклись доверием к нему, белому человеку, и он, посланец Мбио, срывает, как ненужный теперь, свой амулет.
Посол рванул веревочку и отбросил в сторону небольшой кусок дерева, висевший на шее.
Юнкер поднял амулет, повертел его в руках и решил оставить на память. Не думал он тогда, что этот кусочек дерева будет единственной памятью о несбывшемся желании побывать у Мбио.
Посол кончил говорить, Юнкер пригласил его сесть и задал обязательные при таких церемониях вопросы о пути, каким шли послы, о здоровье их близких и родных.
По просьбе своего белого хозяина Рингио устроил угощение для всех пришедших. В больших деревянных чашах было подано кушанье, которое юноша со шрамом на лице делил ловко и грациозно поровну между своими людьми, накладывая варево на листья, заменявшие тарелки.
Окончив пир, люди Мбио запели песни, в которых славили могущество вождя независимых азанде. Юнкер еще раз пожалел, что он не может уйти вместе с послами Мбио в заманчивую страну его мечтаний. Но он твердо верил, что вернется. Передавая подарки для Мбио, Юнкер просил посла рассказать о его дружеских чувствах к вождю. Посол встал, приложил руку к сердцу и решительно сказал:
— Я — Гумба, клянусь, что Мбио узнает правду! Мой вождь будет знать, что белый господин, который пришел к вождю Анзеа с Рингио не враг, а друг азанде и Мбио. Мой вождь будет ждать белого в своей стране.
И вот через год Юнкер снова в Африке. Недели, месяцы, годы он ходит вблизи горы Бангези и не может попасть к Мбио. Дважды его послы пересекали ничейную землю, но вождь независимых азанде не принял их. Мбио не пускал его в свою страну. Но как же клятва посла? Как же обещание того юноши с рассеченной губой?
Чем сильнее было желание увидеть независимых азанде, тем меньше оставалось у Юнкера возможностей осуществить его. Правительственные войска Египта и враждебные племена готовились сокрушить независимую область. Когда в 1880 году они пересекли ничейную полосу, началась многомесячная война...