Камень третий. Дымчатый обсидиан
Шрифт:
— Да?
— Если это действительно Немаан… стиг он или нет, дай мне сначала поговорить с ним, очень прошу.
— Не могу обещать, — покачал головой Бриан. — Мало ли чем обернется дело. Но буду иметь в виду.
— Понимаю, — кивнул Кан и тяжело вздохнул. — Что ж… спокойной ночи. Завтра все кончится, так или иначе…
Сидя на полу, слушая спокойное дыхание спящих, созерцая висящий над ладонью Лихт, стигийским зрением чувствуя где-то вдали одинокий маячок неизвестного, Флавус был странно спокоен. Казалось бы, произошло тревожное, неожиданное событие,
С грустной улыбкой он вспомнил, как провожала его Гравианна, необычайно взволнованная, искренняя… да, стоило обратиться в своих мыслях к дому, всегда вспоминалась именно она… и спокойно, без сомнений и колебаний решил: «вернусь — предложу ей стать моей женой; давно пора».
А статус командующего ополчением… ха!.. воистину, несчастный человек тот, кто цепляется за власть… шут с ним, со статусом…
Глянув на Кангасска, который спал, привалившись к пушистому боку своей чарги, Флавус вспомнил и о загадочном Кулдагане, на который за всю жизнь не взглянул ни разу, сколько ни мечтал.
…Давно, очень давно мир не казался бывалому Охотнику таким большим…
Лихт не пригодился этой ночью: Флавус так и не уснул.
Утро выдалось кристально-прозрачным, морозным: зима не спешила отказываться от своих прав на эту землю и в очередной раз давала весне бой. В небе, похожие на белые перья, плыли высокие, редкие облака. Ни снежинки не кружилось в воздухе… в такую погоду глазастые винтовки Сэслера правят миром…
Перед началом похода и Кангасску предлагали взять такую. Он отказался, не сумев толком объяснить, почему…
Одинокую черную точку — бредущего по снежной равнине путника — заметили через пару часов пути: по отношению к нему отряд Флавуса находился на возвышенности, что давало хороший обзор. Глянув в бинокль, Кан лишь пожал плечами: точка и точка, что тут еще скажешь. Что до Флавуса, то он прильнул к Глазу винтовки надолго. Самые нетерпеливые — Джелона и Нау — уже принялись ходить из стороны в сторону, точно волки в клетке, когда командир наконец-то решился дать ответ… Впрочем, ответ этот никого не порадовал: «Не могу разобрать. Надо подойти ближе».
Слово Спектора — закон… Подошли ближе. Теперь Кангасску в бинокль виделся уже человек: тот кутался в теплый плащ и брел по щиколотку в снегу. Харуспексы дружно молчали, впрочем, с некоторых пор Кан перестал обращаться к ним за советом…
На этот раз, когда Флавус опустил винтовку, вид у него был хмурый и — если чувствовать по-амбасиатски тонко — под маской этой скрывалась растерянность.
— Ну? — скрестив руки на груди, требовательно произнес Ирэй… на него с удивлением оглянулись остальные: пожилой Ирэй-Охотник был обычно столь молчалив и спокоен, что от него подобного нетерпения никто не ожидал.
— Ир, не нервничай так… —
— Я не уверен… — Флавус Бриан сжал кулаки в невольном жесте отчаянья.
— Не уверен? — подозрительно прищурилась Джелона. — Как так?
— Не знаю… — мотнув головой, выдохнул Флавус. — Вроде бы человек. Но… не знаю…
— Не нравится мне все это, — проворчал Нау Тирран.
— Значит, так… — Бриан быстро взял себя в руки заговорил совершенно иным тоном. — Пусть даже это человек, Спектор, но у меня к нему есть куча вопросов, начиная с того, что он здесь делает. Задержать его нужно в любом случае. Так что сейчас пускаем тарандров… и чаргу… бегом и нагоняем его. Разбираться будем на месте. На подходе задействуем щит, чтобы не было никаких неожиданностей.
— Флавус, — подал голос Ученик.
— Что, Кан?
— Я не Сальватор, но… если позволишь, говорить с этим Спектором буду я…
…Он не пытался убегать и не метался на месте как человек, застигнутый врасплох: завидев, что к нему приближается отряд из восьми всадников, он просто остановился, спустил на землю тяжелую дорожную сумку и стал ждать. Молча наблюдал, как все они спешиваются, как семеро из них задействуют магический щит, а восьмой направляется к нему.
— Здравствуй, Кангасск, — с легким укором произнес путник, спокойно глядя Ученику в глаза.
— Немаан? — спросил тот, чувствуя, как наливается тяжестью ком в горле.
— Да, это я, — ответил путник. — Не узнал в гриме?.. один момент…
Он безмолвно провел пару магических манипуляций и предстал перед Кангасском в привычном облике… Немаан Ренн, только не столь потрепанный жизнью, как Немаан настоящий… Немаан Ренн, принявший амнистию и воевавший годами… Из-под плаща виднелась драконья браня работы Двэма Дэлэмэра, та, которую Кан видел еще на Тартене, когда шел с караваном в Нави.
— Здравствуй… Немаан… — упавшим голосом произнес Ученик.
— Какие у тебя суровые друзья-приятели, — не без иронии произнес Немаан, бросив краткий взгляд в сторону боевой семерки. — Сдается мне, они думают испепелить меня на месте. Или банально пристрелить…
— Нет… — попытался вставить слово Кангасск.
— Что — нет?!! — взорвался Немаан; несносный характер был все еще при нем. — Или я не знаю Сальваторов?!
— Не ори на меня… — сдержанно, но очень сурово предупредил Кан. Странно, но пыл иллюзиониста это чуть остудило.
— Я узнал, где твоя Занна, — сказал он тихо. — Не веришь мне, гадальщик? И харуспексам тоже?
Сердце глухо ухнуло; в груди стало горячо и больно… Даже если бы этот хитрец врал, надежда перевесила бы все равно. А так… судя по всему, он говорил правду.
— Но я жить хочу, — продолжал Немаан. — А заодно проверить, насколько ты мне друг…
— Кангасск! Отойди! — окрикнули Кана из-за спины; он обернулся.
— Не… не надо… — Ученик от волнения запнулся на половине фразы и, еще сам толком не понимая, что делает, заслонил собой Немаана. — Не трогайте его!