Камень. Книга пятая

Минин Станислав

Кто ещё мне может помочь? Дядька Николай? Тоже глухие гудки без ответа!

Как так-то?

Твою же бога в душу в мать!!!

Я выскочил на стоянку, где моё появление не осталось незамеченным:

— Алексей Александрович, что случилось? — подскочили ко мне Дворцовые во главе с Виктором, старшим сегодняшней смены.

— Грузимся в машины, и быстро в Бутырку! — заскочил я в салон своей «Волги», опустил стекло и заорал на чуть замешкавшихся охранников. — Гоним, родные, и врубайте «люстры» с «крякалками»! Быстро!

Кое-как устроившись на сидении,

начал напряженно думать, кому ещё можно было позвонить по поводу сложившейся с Пафнутьевым ситуации. Самое хреновое, что кроме злобной бабки, никто в голову не приходил. Повторные же звонки отцу, деду, дядьке Николаю и Прохору никакого результата не дали. Отправил им сообщения с просьбой срочно перезвонить. Наступив на гордость, все же ткнул на контакт Императрицы и замер в ожидании ответа, готовый даже пойти на то, чтобы пообещать ей извиниться перед Дашковыми, но и старая карга тоже не пожелала со мной общаться — после минуты напряженного прослушивания гудков я сбросил вызов и чуть не раздавил от досады телефон в руке.

Так это что получается, если мне Пафнутьева добровольно не отдадут, придется Бутырку штурмом брать? Кроме этого варианта ничего другого не остается, если мне так никто из старших не перезвонит. По крайней мере, я ничего другого пока придумать не могу. А там будь, что будет… Но если действительно окажется, что Пафнутьева собираются казнить по ходатайству князя Дашкова, я этот Род полностью вырежу, никого не пожалею!

Набрал Алексию:

— Лесенька, новостей больше нет?

— Нет. А у т-тебя? — шмыгнула носом она.

— Пока нет, но я решаю вопрос. Ты только не переживай, и маму успокой.

— Хорошо.

Я положил трубку.

А вот и Бутырка…

Когда я вышел из «Волги», из другой «Волги» выскочила моя охрана и окружила меня.

— Ни во что не вмешивайтесь! Ждите здесь! — приказал я им, а сам направился к той памятной калитке, через которую мы все входили на прием, посвященный казни Гагариных. Постучал.

— Слушаем внимательно, Ваше Императорское высочество! — раздалось из переговорного устройства, вмонтированного в калитку.

Уставившись в глазок камеры, висевшей выше и правее, я, сдерживая себя изо всех сил, спокойно сказал:

— Прошу прощения, уважаемый, что я без записи, но мне бы очень хотелось повидаться с господином Пафнутьевым Виталием Борисовичем.

— Просим прощения, Ваше Императорское Высочество, но Виталий Борисович сегодня нас не радовал своим визитом. Может быть, завтра приедет, или в какой другой день…

— Я точно знаю, что Виталий Борисович сейчас содержится у вас. Отдайте мне его по-хорошему.

— Ничем помочь не можем, Ваше Императорское высочество. Даже если бы Пафнутьев содержался у нас, мы бы его вам смогли выдать только после специального разрешения Его Императорского Величества, подтвержденного соответствующей бумагой, и никак иначе.

— А если я сейчас вам калитку выломаю? — начал заводиться я. — И пойду искать Пафнутьева по всему вашему богом проклятому пенитенциарному заведению?

— Мы вынуждены будем оказать сопротивление,

Ваше Императорское высочество. — голос в динамике стал напряженным.

— Хорошо, уважаемый… — вздохнул я. — Не хотите по-хорошему, будет по-плохому, только потом не обижайтесь. А сейчас нажимаете кнопку тревоги, я начинаю штурм тюрьмы на счёт три. Раз… Два…

Сработала сирена.

Я же повернулся к Дворцовым и, перекрикивая противный вой сирены, повторил свой приказ:

— Оставаться на месте, ни во что не вмешиваться! Скоро вернусь.

И перешел на темп…

Боевой транс и опыт, полученный на тренировках с Волкодавами, на автомате диктовали уже привычную схему действий — ворваться внутрь Бутырки, быстро допросить кого-нибудь знающего, найти Пафнутьева и отступить. Свои колдунские навыки можно применять только в крайнем случае, по крайней мере, до того момента, пока не увижу Пафнутьева — стоит мне погасить кого-то не того, точно знающего, где содержат Виталия Борисовича, и я тут до завтра буду рыскать в поисках отца Алексии!

Погнутая калитка слетела с петель, улетела внутрь каменной арки и сбила с ног одного из бойцов охраны, а остальные обрушили на меня все четыре стихии.

Гнев…

Дружный крик охраны, стихии спадают, и я спокойно приблизился к «черным».

— Где Пафнутьев?

А в ответ тишина… Только противно орет сирена. Зря, конечно, я дал ее врубить, на нервы действует, проклятая…

— Хорошо, спрошу еще раз. Где Пафнутьев? — я начал усиливать гнев.

— В Централе! — наперебой заорали они.

— Показывай. — пнул я одного из них. — А вы отдыхайте…

Мгновенная настройка, и остальные погашены, мне при отступлении сюрпризы не нужны…

Выбранный мной провожатый зрелищем неожиданного обморока своих коллег крайне впечатлился, вскочил, глубоко мне поклонился и указал на «свет в конце тоннеля»:

— Это там, Ваше Императорское Высочество. Я все покажу!

На выходе из арки, где проходила та веселая пати перед казнью Гагариных, провожатый указал мне в направлении той двери, как раз из которой тогда Гагариных на казнь и выводили. Сейчас же эту дверь видно не было — ее заслоняли десятка два бегущих ко мне «черных» во главе с незнакомым мне седовласым стариком.

— Стоять! — заорал я и добавил гнева.

«Черные» начали останавливаться, натыкаясь друг на друга.

— Я Алексей Александр Александрович Романов! Мне нужен Пафнутьев Виталий Борисович. Отдайте по-хорошему, и я вас не трону!

— Мы на службе, Ваше Императорское Высочество. — прищурил глаза Седой. — Без приказа Государя Пафнутьев вверенный мне объект не покинет.

Оп-па! А вот и тот, кто мне нужен!

— Хорошо, уважаемый, сочту ваши слова за отказ. — оскалился я.

Через десяток секунд остался стоять только Седой, да и то с моей рукой на шее. Чуйка молчала — я хоть и видел кучу всякого опасного народа на разных этажах зданий, но нападать им с помощью стихий явно было не с руки, их начальник в моих руках, да и стены Бутырки можно было повредить, вплоть до обрушения…