Камень. Книга восьмая
Шрифт:
— Тоже хорошо, скучаем, особенно Елизавета. Бабушка передает вам всем привет.
— Ей тоже. И, деда, спросить еще хотел… Если я дам свое согласие по известному тебе вопросу, как потом быть с… нашими новыми друзьями?
— Лешка, ты же у нас умный парень, что-нибудь придумаешь, — в очередной раз посмеялся дед, а я себя почувствовал на месте Ани Шереметьевой. — Все, будем закругляться. Разберешься с островитянами, отзвонись.
— Уж это как водится…
Посидев на кровати еще с минуту, понял, что больше не засну, и
— Слушай мою команду! — улыбнулся я, стягивая футболку. — Приготовиться к приему водных процедур!
Валера вздохнул, махнул рукой — и дворцовые начали разоблачаться, аккуратно складывая костюмы на лежаки.
— На старт! Внимание! Марш!
Если я плаванью отдался полностью и с детским восторгом врезался в набегающие волны, то вот дворцовые продолжали нести службу, прикрывая меня полукругом от нападения с суши.
— Слушай мою команду! — вернулся я к ним. — До буйков и обратно без доспеха на скорость!
— Алексей Александрович! — возмутился Валерий. — Что за детский сад, штаны на лямках?
— Выполнять, господин штаб-ротмистр! — сплюнул я соленую воду. — Сгною!
— Детский сад!.. Бойцы, по моей команде! Марш!
До буйков и обратно мы сплавали три раза, после чего запыхавшиеся вышли из моря на линию прибоя.
— Упор лежа принять! Пятьдесят отжиманий без доспеха! Раз! Два! Три!.. Пятьдесят! К приему завершающих водных процедур приступить!
Глядя вслед двум своим бойцам, направляющимся к душу, Валерий хмыкнул:
— Это тебя, Алексей Александрович, с похмелья так таращит или?..
— Дедушка царственный с утра пораньше позвонил, ему кто-то стуканул, что я в Европах веду совершенно аморальный образ жизни и, самое главное, утреннюю гимнастику не делаю. Вот и… — улыбнулся я.
— Государь у нас такой… — протянул дворцовый. — За утреннюю гимнастику может и в Бутырку определить… Что дальше?
— А дальше вы устраиваетесь вон там, — я указал ему на уголок пляжа, облюбованный Михеевыми, Петровыми и Прохором с Иваном, — и принимаете солнечные ванны с водными процедурами. Считайте это приказом.
— Есть, ваше императорское высочество!
Я же просто развалился на лежаке, наслаждаясь умиротворяющими звуками прибоя, а взор мой радовал лазурный цвет морской волны. Покайфовать, однако, получилось не так долго, как хотелось, на соседний лежак прямо в одежде улегся Владимир Александрович Петров. Взаимное молчание длилось достаточно долго, не меньше минут пятнадцати, и, наконец, отец моего друга не выдержал:
— Лешка, надо бы поговорить…
— Давайте поговорим, дядька Володя… Начинайте.
— Знаю, что это не твоя инициатива,
— В новую жизнь для рода Петровых, которую будут лично курировать как великий князь Алексей Александрович, так и остальные Романовы. К Романовым, кстати, на правах родственников присоединится род Гримальди и правящий род Франции.
— Лешка, а нас хоть кто-то спросить удосужился? — начал закипать Петров.
— Дядька Володя, а вы помните, откуда вообще пошло дворянское сословие на Руси?
— От дворовых людей у князей… — он как-то сразу потерялся.
— Вот и не забывайте об этом, — вздохнул я. — Если вас это утешит, я нахожусь в точно в такой же ситуации, и мной тоже играют. Но я точно знаю, что Романовы делают все, для того чтобы Российская Империя нормально жила и функционировала, в том числе и путем принесения подобных «жертв». Хотя, дядька Володя, жертвами ваш род назвать язык не поворачивается.
— Но Лешка… Как говорил классик устами своего героя: не шалили, никого не трогали, починяли примус… А тут такое…
— А малой? — хмыкнул я. — Лучшее образование, общение только с правильными сверстниками из малого света, перспективы карьерного роста? А тетка Ангелина? Любой ее каприз теперь уже за не такие и большие деньги? — ударил я в самое «больное» место главы рода Петровых. — Как перспективка, дядька Володя?
— Везельвул ты, Лешка! Как есть демон-соблазнитель! — буркнул он. — Но это все ерунда, главное, чтобы Шурка-наследник счастлив был и имел возможность для творческой реализации… Внуков бы еще успеть людьми воспитать, и, считай, жизнь прожил не зря.
— Мудро, дядька Володя, — хмыкнул я. — А теперь раздевайтесь и погнали на скорость до буйков, чтобы мысли вредные в голову не лезли.
— Черт с тобой, Пожарский, — Петров начал расстегивать рубашку, — вспомню старые добрые времена пикников на лесном озере. Учти, сейчас форы не дождешься!
— Ну хоть пару секунд!
— Вперед, Лешка! Не отставай!..
Еще через час на соседний лежак пристроился чуть заспанный Кузьмин:
— Царевич, ты чего людей своим ранним пробуждением пугаешь?
— Не спится, Ваня, думы великие в голову лезут. Как сам?
— Вину свою чувствую за вчерашнее поведение… Петрович сильно обижается?
— Сильно, — ухмыльнулся я. — В сердцах обещал тебя по возвращении в цепкие лапы Пафнутьева передать.
— Херня полная все эти обещания! — отмахнулся колдун. — Да и у Борисыча лапы цепкие коротки, чтобы Ваню Кузьмина к ногтю прижать. Единственное, если ты, царевич, к облаве подлой и низкой присоединишься… Но ты же так не поступишь со слугой своим верным? Защитишь от произвола власти предержащих, совершенно оборзевших сатрапов? А я уж отработаю, костьми лягу! Чего скажешь, царевич? — он смотрел на меня с хитрой улыбкой.