Камень. Книга вторая
Шрифт:
– Саш, так получилось, что у меня теперь есть самолёт. Два часа, и мы в Сочи. У Пожарских в Мацесте поместье есть, так что с жильём проблем не будет.
– Ну, вы даёте! – сказал Петров. – Конечно же, я согласен! А покупаться в море успеем?
– Всё успеем, Сашка! До пятницы с тобой свяжусь, обговорим подробности. Спокойной ночи!
– И тебе… Неспокойной! – хмыкнул он. – Пока!
– Я так понимаю, что всё хорошо, он согласен? – улыбалась Леся.
– Да. – кивнул я.
– Отлично. Я, кстати, со своей девочкой переговорила насчёт Александра. – продолжила она. – Та согласилась, да
– Уж будь уверена, не откажется! – хмыкнула Вяземская. – Прослежу! И вообще, Леся, тебе не кажется, что наш с тобой подарок засиделся? Вино вон пьёт, комплиментов нам, таким красивым, добрым и замечательным, не говорит, в то время, когда мы устройством личной жизни его друга озабочены? А-а?
– И то верно, Вика! Что будем делать с подарком?
– А что с такими подарками делают? Разворачивают и смотрят, к чему бы приспособить…
***
– Прохор, поможешь Леське самолёт подобрать? – именно такой фразой началось наше общение с моим воспитателем, когда я зашёл в свою квартиру утром в среду.
– Ты, Лёшка, совсем берегов не видишь? – он отставил в сторону чашку. – Самолёт – это тебе не банка горошка для салата, не машина, которую ты подбираешь исходя из того, куда едешь! И даже не марка Калашникова, подходящая для той, или иной операции! Это самолёт, Лёшка! В которых я совсем ничего не понимаю!
– Ты чего завёлся-то? – усмехнулся я. – Здесь же всё просто – узнай сколько народа будет летать, будет ли с ними аппаратура, или она перемещается по железке, другие там какие вопросы… Логистика, короче.
– Какая ещё логистика, Лёшка? Ты издеваешься? – Прохор действительно начал нервничать.
– На понятном тебе языке это называется «обеспечение». Не умеешь сам… обеспечивать – найди людей, которые умеют. Кто мне говорил, что я второе лицо в порядке наследования целой Российской Империей? А ты, на секундочку, мой любимый воспитатель! – решил я «подсластить пилюлю». – Вот и будь добр соответствовать этому высокому званию!
Крыть было нечем, и Прохор так и замер с уже готовыми сорваться с языка очередными отмазками.
– Есть, соответствовать, твоё Императорское высочество… – кивнул он грустно. – В сковородке омлет, на столе бутерброды. И как же было спокойно в Смоленском имении!
Ворвавшаяся в квартиру Вяземская ополовинила мой омлет и прихватила с собой пару бутербродов – она, видите ли, уже опаздывала на службу. Следующей появилась Леся, которая плотно взяла Прохора в оборот именно насчёт самолёта, а я спокойно направился в Университет в сопровождении уже пары других полицейских.
Долгорукие и Юсупова уже были на месте. Поручкавшись с улыбающимся Андреем, я протиснулся, как ни в чём небывало, на «своё» место между девушками.
– Привет, красавицы! – поздоровался я.
– Мы с тобой не разговариваем! – отвернулась Инга.
– Что за детский сад? – ничуть не расстроился я, встал, пошёл обратно и сел рядом с Долгоруким, с другой стороны от девушек. – Как дела, Андрей?
– Нормально. – улыбался он. – Но по дороге домой будет хуже… Судя по настроению наших красавиц, злость свою они выместят на мне.
– Ничем
А в остальном повторилась история понедельника – Юсупова с Долгорукой меня игнорировали, вернее игнор был взаимным, а Шереметьева в кафе опять пыталась всех помирить. В один прекрасный момент мне всё это надоело, я со всеми попрощался и направился домой.
***
– Всё, о прежних отношениях с Пожарским можете забыть. – кинула Шереметьева подружкам, глядя на выходящего из кафе молодого князя. – Перегнули вы палку. Ему теперь на нас откровенно плевать!
– И ничего мы не перегнули! Мы его воспитываем! – возразила ей Долгорукая.
– Это тебе Инга так сказала? – хмыкнула Анна. – Можешь, Наташка, даже не отвечать. А теперь послушайте меня. То, что Пожарский постоянно вам уступал, совсем не означало то, что им можно вертеть, как вам вздумается! Делал он это из вежливости и нежелания идти на конфликт. Ему с вами ещё учиться. Помните ту запись из бильярдной? – Юсупова с Долгорукой кивнули. – Видели, а выводов не сделали – он терпел, терпел, а потом… три гвардейца в реанимации! А прошлоё твоё выступление, Инга, ничему тебя так и не научило. Думаешь, и в этот раз просто извинишься, и всё? Алексей тебя даже простит, из вежливости. А прежнего общения всё равно не будет! Следующее. Что вы знаете о личной жизни Пожарского? – она оглядела подружек, и остановила свой взгляд на Долгоруком. – Даже Андрей, с которым Алексей приятельствует, ничего нового сказать не может! Мы совсем о нём ничего не знаем, а в прошлый четверг так вообще что-то произошло, пол города на ушах стояло! А вы со своими вопросами к нему лезете! Он, опять же из вежливости, пытается всё перевести в шутку, а вы, две дуры, лезете в бутылку! Повзрослейте уже! Это не Лицей! А Пожарский – не ваша игрушка!
Юсупова сидела с ничего не выражающим лицом, Долгорукая, казалось, вот-вот заплачет.
– Аня дело говорит! – серьёзно сказал Андрей. – Похоже, Алексею и вправду надоели ваши капризы. И знаете, что самое печальное? Они даже его уже не раздражают… Как сказала Аня, ему просто наплевать.
– И что делать? – спросила Наташа.
– Долгорукая, соберись! – внезапно вмешалась Инга. – Где твоя гордость? Я один раз уже извинилась перед этим Пожарским! Больше унижаться не буду! Пошли уже, нечего тут нюни распускать! Ты же видишь – эти двое тоже против нас!
Когда Инга и Наташа вышли из кафе, Андрей сказал Анне:
– Правильно ты их дурами назвала, ничего со времён Лицея не поменялось. Что делать будем?
– Поговори с Алексеем, сыграй на его благородстве, пусть не обращает внимания на выходки твоей сестры и Инги. А там посмотрим…
– Договорились. – кивнул Долгорукий.
***
Дома со мной отказался разговаривать ещё и Прохор – он с важным видом расхаживал по гостиной и разговаривал с кем-то по телефону, периодически поддакивая и делая пометки в блокноте. Закончив разговор, он кого-то набрал и кинул в трубку – «Зайди». От моей попытки выяснить, чем это таким важным он занят, мой воспитатель отмахнулся, и уставился на дверь, в которую зашла Алексия.