Камень. Книга вторая

Минин Станислав

– Алексей, моих людей не пускают! – разозлённая Гримальди производила совершенно сногсшибательное впечатление – невысокая, с острыми скулами, сжатыми кулачками и гневным выражением лица. – Что это значит, Алексей?

И действительно, на улице четверо её охранников находились в кольце Дворцовых, которые и не думали проявлять учтивость к французам.

– Кристина, к нам должны скоро присоединиться принцессы Романовы, вот охрана и лютует. – попытался я успокоить Гримальди. – Прошу отнестись с пониманием. Под

мою ответственность.

Девушка кивнула.

– Остаётесь в машине. – сказала она охране по-французски, подошла ко мне, и добавила по-русски. – А у тебя, Пожарский, судя по всему, и с Романовыми всё в порядке?

– Всё врут, злые языки…

– Злые языки?.. – принцесса взяла меня под ручку.

– Врут, собаки бешенные… – даже и не попытался я объяснить ей «игру слов».

Именно «под ручку» я и подвёл принцессу Монако к нашей маленькой, но дружной компании.

– Кристина, позволь представить тебе Александра Петрова, художника! Со всеми остальными ты уже знакома.

Мой локоть был откинут в сторону, а Гримальди протянула Петрову руку:

– Александр, я поклонница вашего таланта! – принцесса очаровательно улыбалась. – Сочту за честь узнать хоть что-то из подробностей ваших художественных приёмов! – то, с каким обожанием она смотрела на Петрова, меня успокаивало – мне с Шереметьевой и Голицыной проблем хватало. – Александр, вы что-то! Вы явление в наше непростое время! – продолжала вдохновенно «витийствовать» Гримальди.

– Полностью с тобой согласен, Кристина! – хмыкнул я. – Прошу ознакомиться.

И достал заранее приготовленные «наброски» Александра по мотивам «Сочинского разврата». Пара минут присутствующим понадобилось на разобрать рисунки, а потом…

– Саша, ты красавчик! – это был Долгорукий.

– Петров, не была б я Шереметьевой, тут же бы тебе портрет в обнажённом виде заказала!

– И я! – это была Ксения Голицына. – Хотя… Впрочем… Мне нечего стесняться своего тела!

– Александр! – французский акцент стал особенно отчётлив. – Я хочу такой портрет! Согласна на всё! Любые деньги!

Да… Пришло время собирать камни…

– Рисунки мне верните! – с трудом, но рисунки, под осуждающие взгляды моего друга, мне вернули. – Теперь вы понимаете всю глубину таланта нашего художника? Прониклись?

Все покивали, а Гримальди подсела к Петрову практически вплотную и не сводила с него обожающего взгляда.

– Кристинка, ты это, иллюзий вредных не строй! – хмыкнула Аня Шереметьева без особой уверенности. – Он тут много чего другим наобещал…

– Разберёмся. – отмахнулась Гримальди, не сводя взгляда с Петрова.

Очередные разборки по поводу очередного же портрета пера Петрова прервало появление на входе Великих княжон, но всё прошло без какой-либо помпы – просто мы все встали и поприветствовали их. Маша быстро «представила» меня Варе, а потом

уже мне, как хозяину вечера, пришлось взять в свои руки обязанности по знакомству:

– Ваши Императорские высочества, позвольте вам представить её светлость Кристину Гримальди, принцессу Монако!

– Ваша светлость!

– Ваши Императорские высочества!

– Ваши Императорские высочества, с Великой княжной Марией мой друг, Александр, знаком. – следует кивок старшой сестры. – А вот с Великой княжной Варварой нет. Ваше Императорское высочество, княжна Варвара, позвольте вам представить моего друга, дворянина Александра Петрова!

– Александр! – важно кивает Варя.

– Ваше Императорское высочество, княжна Варвара! – мой друг кланяется.

– Для вас Варя, Александр.

– Почту за честь, Варя! – Александр кланяется повторно.

Слава богу, протокол соблюдён! И мы спокойно занимаем места за столом. Какое-то время мы с Сашей и Андреем потратили на наполнение бокалов вином, Вариного – морсом, а потом уже девушки поухаживали за нами, раскладывая по тарелкам салатики.

Две знакомых мне Валькирии уже заняли стол недалеко от нас и общались с официантом.

– Кристина, как вам Россия? – осведомилась Маша, севшая рядом с Андреем Долгоруким.

– Всё замечательно, Ваше Императорское высочество!

– Мария. Для тебя Маша. – кивнула моя сестра.

– Я в восторге, Маша!

И Кристина начала описывать свои впечатления от Москвы, Санкт-Петербурга, Нижнего Новгорода и других городов, где она успела побывать за два с лишним года. Потом разговор плавно перешёл на тему учёбы Гримальди в Суриковке и закончился её словами:

– Вот, с Александром познакомилась. Надеюсь, и он меня ещё чему-нибудь научит.

– Ага, научит… – хмыкнула Шереметьева. – Наш Александр портрет князя Пожарского с понедельника писать начинает. Так что ему точно не до тебя, Кристинка, будет.

Обе Романовы посмотрели на меня с лёгкой завистью.

– Да не этого, а Михаила Николаевича. – пояснила Аня. – Маша, ты же сама должна помнить, дед Алексея ещё тогда, в галерее, это говорил.

– Теперь вспомнила. – кивнула Великая княжна.

Тут ко мне обратилась Варя:

– Алексей, а помнишь, Маша с тобой и Михаилом Николаевичем на выставку Хмельницкого у нас, в Кремле, договаривалась? И Александра хотели пригласить. Так всё и заглохло?

– Не знаю, Варя… – пожал плечами я. – Думаю, Александру Николаевичу надо сделать один звонок моему деду, и вопрос будет решён.

– Хорошо, я напомню папе. – важно кивнула сестра.

Постепенно все за столом как сидели, так и разбились по интересам – Мария с Андреем, я с Аней и Ксенией, Кристина с Сашкой. Скучала одна Варя, которая слушала разговор своей сестры с Долгоруким, с неприязнью поглядывая на Гримальди.