Каменное небо

Каменное небо

Пролог

Каких-то двести лет прошло после исхода, но уже сейчас ты не найдёшь ни в Подземье, ни в Поднебесье живого существа, которое выглядело бы как в старых книгах.

А люди? Люди — существа социальные, подверженные общественному мнению. Как только человек замечает у себя какое-либо отклонение от нормы, он тщательно старается

Особенно это касается родителей и детей. Ни одна мать не допустит, чтобы её ребенок страдал из-за того, что у него есть третий глаз, хвост или ещё одна пара рук. Чувство вины за то, что она родила его таким, толкнет её на сокрытие дефекта.

И через «каких-то двести лет» человеческая раса превратится в паноптикум мутантов всех мастей и способностей.

И, если внешние особенности удастся скрыть, то особенности деформации психики, скорее всего, проявятся ярче и фатальнее.

Где же выход из тупика человеческого развития?

Бросить все силы на поиски панацеи от всех бед или с философским спокойствием принять шквал мутаций как данность?

Выход

Старый Страж

Мы бесшумно крались мимо старого Барри, крепко обхватив походные рюкзаки, чтобы ничего не звенело и не тревожило стража подземного города.

Недавно купленные кожаные сапоги Степа едва слышно скрипели, но все боялись, что этого будет вполне достаточно для чуткого слуха пещерного льва. Я зло сверкнул глазами в сторону друга, когда неразношенная кожа скрипнула особенно громко. Наверное, если бы не Барри, то вся наша группа, уподобляясь зубатым червям, злобно зашипела бы в сторону модника, но, к счастью для Степа, лев оставался недвижим на своём посту.

Синяя шерсть стража завораживающе переливалась под светом кристаллов маяка в такт дыханию спящего зверя, а шесть мощных когтистых лап раскинулись на полу вышки, свисая, словно меховые подушки.

Я загляделся на длинную волнистую гриву, отливающую серебром. Сколько ему лет? Все свои пятнадцать я всегда знал, что Барри охраняет город, и лучше его стража нет.

Внезапно идущий впереди Найн остановился, поднял вверх правую руку, после чего, указав на льва, изобразил ей что-то на вроде змеи. Я не сразу сообразил, куда надо смотреть, но всё же заметил гневно извивающийся тройной хвост. Лев спал. Спал и … во сне бил хвостом из стороны в сторону.

Мы дружно, без команды, присели.

Не открывая глаз, зверь потянул носом воздух… А потом зверюга чихнула.

Кади — самый младший из нас — чуть не завопил, но, к счастью, его старший брат — Расти — вовремя зажал мелкому рот.

Первые

Все просто стояли, молча, не разгибая ног и спин, в любой момент ожидая конца путешествия, а, может быть, и жизни.

Зверь открыл глаза, поднял голову и гневно фыркнул. Его красивая и одновременно с этим ужасающая морда была всего в пяти метрах от нас!

В детстве я всегда мечтал оказаться как можно ближе к Барри, чтобы как следует рассмотреть легендарного стража. Мама рассказывала нам перед сном, что где-то в ночи на окраине города стоит на посту огромный синий лев. Его восемь золотистых глаз зорко всматриваются в темноту пещер. Шесть сильных лап стража порвут любого врага. А стальные змеи-нейроботы на хвосте не дадут лазутчикам прокрасться незамеченными. В серебристой гриве переливаются звезды. А его грозный рык слышен во всех пещерах Подземья. И никто никогда не посмеет напасть на наш город, ведь отважный защитник Барри всегда стоит на своем посту.

Я рисовал его портреты по фотографиям, даже сделал однажды его 3D-модель в цвете и украсил его гриву маленькими кристаллами. А потом, когда я стал постарше, наш класс сводили на экскурсию в зал мудрости, где на одной из стен была вырезана надпись: «БОЙТЕСЬ СВОИХ ЖЕЛАНИЙ, ОНИ МОГУТ СБЫТЬСЯ!».

С тяжким вздохом старый лев приподнялся на своем ложе, и, подслеповато щурясь, осмотрел Подземье. Не заметив ничего подозрительного и оставшись довольным осмотром, страж зевнул во всю свою огромную пасть. Медленно, совсем по-старчески, потомственный хранитель покоя пещер перелег на другой край смотровой площадки. Повернув морду в сторону празднующего города, лев ещё раз громко фыркнул, положил свою прекрасную голову на переднюю пару лап, прикрыл глаза и занялся любимым делом — просмотром своих радужных снов, всполохи которых отблескивали порой сквозь веки всех его восьми глаз.

Никто из нас не сделал ни единого вздоха. Мы находились в полуобморочном состоянии, как кролики перед удавом, с той лишь разницей, что в нашем случае удав был сыт и мелкой дичью не интересовался.

Наконец, раздался раскатистый храп, переходящий в инфразвук и слабым эхом уносящийся под своды пограничной пещеры.

На радостях Алий беззвучно закричал куда-то в потолок, а Ян, приплясывая, замахал руками в такт ему одному слышимой музыки. В результате, оба друга схлопотали подзатыльники от Найна, который жестами напомнил, сколько нам идти, и что впереди ждёт ещё три поста. Но это было уже не так важно, ведь Барри — самый опасный и чуткий среди дозорных маяков, именно поэтому он стоял на первом — ближайшем — городском посту, а уж если мы сумели пройти его, то остальное будет уже не так сложно.

Мне стало грустно и немного не по себе. Оказывается, наш любимец — славный Барри — уже давно состарился и не почуял нарушителей. А ведь на следующих постах стоят молодые, более мелкие полудикие стражи. Фактически, город остается без защиты.

Я снова оглянулся на пирующий в разгар чумы город.

Прощай, родной Пи. Я всегда буду помнить твои огромные залы, выточенные из сталагнатов колонны, светящиеся от лишайников своды, глубокие озёра с прозрачной водой, праздничные фейерверки, свою семью и старого Барри. Кто знает, вернёмся ли мы домой. Но ты обязательно дождись хотя бы кого-нибудь из нас. Ведь мы — твоя единственная надежда.