Каменное Сердце
Шрифт:
— Уф! — облегченно вздохнул вакеро. — Благодарю вас, дон Фернандо! Я уже начал было приходить в отчаяние, клянусь вам. Ноги так колет, будто в них воткнули тысячу булавок.
Он спрыгнул с лошади и тяжело повалился на землю, не будучи в состоянии удержаться на затекших ногах. Люсиано поспешил ему на помощь.
— Это ничего, — сказал вакеро, любезно улыбаясь. — Благодарю вас, кабальеро. Через несколько минут кровообращение восстановится и все пройдет. Только в другой раз я вас попрошу, дон Фернандо,
— Это будет зависеть от тебя, Сапата. Поклянись, что не будешь пытаться убежать, и я не стану тебя связывать.
— Если так, то мы легко договоримся. Клянусь надеждой попасть после смерти в рай, что я не буду пытаться убежать.
— Хорошо, я вам верю.
— Честный человек должен твердо держать слово, — ответил вакеро. — У вас не будет повода упрекнуть меня. Я раб своего слова.
— Тем лучше для вас, если это действительно так. Но я вам не очень доверяю в свете последних событий. А ведь как вы меня уверяли в своей верности данным обещаниям.
Слова дона Фернандо, однако, нисколько не смутили вакеро.
— Таков удел людей, одаренных добрым сердцем, — сказал он, лукаво улыбаясь. — Я никогда не нарушал данное вам обещание.
— Даже когда вместе с такими же негодяями, как вы, совершили предательство, открыв индейцам путь в президио. Или когда устроили мне подлую ловушку?
Вакеро чуть заметно улыбнулся.
— Да, сеньор Фернандо, в этих двух случаях, о которых вы говорите, я оставался вам верен.
Дон Фернандо начинал терять терпение.
— Любопытно было бы узнать, в чем же проявлялась ваша верность?
— Я был по-своему вам верен.
Этот ответ был столь неожидан, что все присутствующие невольно рассмеялись.
Сапоте поклонился с горделивым смирением, обычно присущим людям неоспоримого достоинства, считающим себя непонятыми гениями.
— Словом, скоро у нас будет возможность проверить это, — продолжал дон Фернандо, пожимая плечами. — Я воочию увижу цену вашей верности.
Сапоте молча уставил глаза в небо, как бы призывая его в свидетели проявленной к нему несправедливости.
— Прежде всего позвольте мне закусить, — сказал дон Фернандо. — Я умираю от голода. После отъезда из лагеря я не пил и не ел ничего.
Эстебан проворно разложил перед ним еду, и дон Фернандо пригласил пленника разделить с ним трапезу. С ужином было вскоре покончено, и, утолив аппетит, дон Фернандо не стал долее испытывать любопытства друзей и рассказал им с величайшими подробностями о причине своего продолжительного отсутствия.
Как и предполагал дон Эстебан, он действительно напал на след столь долго и безуспешно отыскиваемый, который уходил на юго-запад в доселе не изведанные земли дальнего Запада.
Дон Фернандо ехал в течение нескольких часов по следу с упорством,
Чтобы сбить с толку преследователей, краснокожие запутывают свои следы, если не уничтожают их вовсе, что становится невозможно распознать, где настоящий след, а где ложный. На этот раз они прибегли к такому искусному способу, разгадать который оказалось по силам только Каменному Сердцу. Любой другой охотник неизбежно запутался бы в этом лабиринте следов.
Обрадовавшись своему открытию, дон Фернандо поспешил в лагерь, не пренебрегая, однако, предосторожностями, каких требует благоразумие в стране, где за каждым деревом или кустом может таиться смерть. Внезапно его внимание привлекло какое-то легкое движение в траве. Он тихо соскользнул с лошади и, вооруженный только заткнутым за пояс ножом, пополз, словно змея, к тому подозрительному месту.
Вскоре он был уже у цели, и ему стоило больших усилий удержаться от возгласа радости и изумления, при виде спокойно сидящего на земле Сапаты. Вакеро заканчивал завтрак, держа в руке узду своей лошади.
Дон Фернандо подполз поближе и, старательно рассчитав расстояние, прыгнул, как ягуар, на вакеро, прежде чем тот успел опомниться. Дон Фернандо связал вакеро, лишив его возможности сопротивляться.
— Какая неожиданная встреча! — сказал дон Фернандо, опускаясь на траву рядом с пленником. — Как поживаешь, Сапата, друг мой!
— Вы очень добры, — серьезно ответил тот. — Я немножко кашляю.
— О, бедный кабальеро! Надеюсь, кашель скоро пройдет.
— Я тоже надеюсь, сеньор. Однако признаюсь вам, что он меня тревожит.
— Успокойтесь, я берусь вас вылечить.
— А! Вы знаете лекарство, сеньор?
— Да, прекрасное лекарство, которое я намереваюсь вам прописать.
— Вы очень добры, но, может быть, это для вас обременительно?
— Нисколько, — возразил дон Фернандо, — судите сами, я предполагаю раздробить вам голову пистолетным выстрелом.
Вакеро почувствовал, как нервная дрожь пробежала по его телу, однако сохранил присутствие духа.
— Вы думаете, что это лекарство меня вылечит? — проговорил он.
— Радикально, я в этом убежден.
— Гм! При всем моем уважении к вам, сеньор, я вынужден признаться, что на этот счет придерживаюсь иного мнения.
— Напрасно, — парировал дон Фернандо, хладнокровно взводя курок пистолета. — Сейчас вы изведаете эффект моего лекарства.
— И вы считаете, сеньор, что никакого другого лекарства, кроме этого, не существует?
— Право, не существует.
— Это лекарство кажется мне слишком сильным.
— Это вам только кажется. Вы скоро поймете, что ошиблись.