Каменный пояс, 1981

Буньков Семен Иванович

Всякий раз находил он причину, чтобы поехать на хутор. А приехав, подолгу толковал с хозяйкой, что и как сделать в новом доме. Софья слушала и догадывалась, что дело тут не только в ставнях и заборах. Однажды — это было в воскресенье — она долго ждала Петровича, но он так и не приехал. «Что-то случилось?» — подумала она и стало грустно. Софья уже хорошо знала Петра Петровича, его жизнь. Два года назад заболела жена и, пролежав почти всю зиму, умерла. Петр чуть было не сошел с ума. Сперва хотел уехать куда-нибудь подальше, потом передумал, поселился в Грабовке, где ему предложили возглавить строительную бригаду.

Достав из сундука лучшее платье, новые туфли, Софья не пошла, а полетела в Грабовку. Еще издали увидела голубые ставни и выкрашенный в такой же цвет палисадник. А услышав стук внутри дома, решила, что Петрович опять заработался. Открыла дверь и вздрогнула: перед нею стояла Марина. Выронив тряпку и чуть было не опрокинув ведро с водой, дочка бросилась к матери:

— Родненькая моя! А

Петрович велел: передай, говорит, матери, пусть не беспокоится, он на попутной машине в район уехал. Сказал еще, чтоб полы чистые были, краску привезет…

Дули ветры, октябрь вступал в силу. Опустели поля вокруг хутора, лишь кое-где на пригорках оставался неубранный картофель.

Софья стояла на крыльце и ждала Петровича. Выскочив из-за леска, машина пробежала по стерне, повернула к хутору и остановилась у самой калитки. Петр первым выпрыгнул из кузова, поздоровался и начал давать указания приехавшим вместе с ним товарищам.

Рухнула от удара топора старая калитка, повалился плетень. Машину загнали прямо в сад. Один из плотников полез на крышу. Другой стал помогать Петру Петровичу выкапывать яблони. Софья смотрела, как быстро обнажаются стропила, как хата все более становится похожей на обгорелую. Перевела взгляд на Петра и увидела, что он стоит у той самой яблони, которую посадил Григорий. Окопав ее, Петр обхватил руками ствол, осторожно, но с силой приподнял яблоню и, тяжело ступая, понес к машине. И было в его движениях, во взгляде столько любви и внимания, что Софья смотрела на него, любовалась, и ей уже ничего не было жаль. Но когда машина тронулась, и яблоня покачнулась в кузове, сбрасывая с себя последние листья, что-то переполнило душу Софьи, выдавило слезы.

— Прощай, хутор! — прошептала она.

ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ

Николай Гребнев

ПЕСНИ ГЕРОЯ

Едва ли не весь мир знает имя оренбуржца, поэта, Героя Советского Союза, лауреата Ленинской премии Мусы Джалиля, которому в 1981 году исполнилось бы семьдесят пять лет. Мы восхищаемся его жизнью и подвигом, мы читаем его стихи, его именем названы улицы, театры, пароходы. Но мы знаем, что подвиг Мусы Джалиля не был подвигом отчаянного одиночки. Рядом были соратники и друзья, разделившие с ним трудности борьбы в самом центре фашистской империи.

Фашисты не сомневались, что каковы бы ни были идейные убеждения этих людей, они купят себе жизнь и относительную свободу ценой предательства. Но эти люди жили не по фашистским меркам и представлениям.

В донесении одного из фашистских шефов по начальству, датированном 3 августа 1943 года, с тревогой отмечалось:

«Уже более трех месяцев работают они в газете, но до сих пор не написали ни одной пропагандистской статьи против большевизма… Наши старания включить их в активную работу и побудить их написать антибольшевистские статьи не имели успеха и встречали даже открытое сопротивление».

Абдулла Алиш — один из этих героев. Он родился в 1908 году, в 1941-м — окончил Казанский педагогический институт. В 1931 году опубликовал сборник рассказов «Знамя пионерского отряда». Его повесть «У Светлого озера» (1933), сборники рассказов «Волны» (1934) и «Клятва» (1935), сборники стихов «Вдвоем с Ильгизом» (1940) и «Мой брат» (1940) занимают значительное место в татарской детской литературе. Книга Алиша «Мамины сказки» (1940) не раз переиздавалась на русском языке.

Часто писатели начинают свой творческий путь со стихов. Путь Абдуллы Алиша сложился иначе. Он зарекомендовал себя вначале как прозаик. А жизнь в фашистских застенках сделала его поэтом, у которого не было иных песен, кроме лебединых.

Блокнот Алиша так же, как и «Моабитская тетрадь» Джалиля, кочевал по разным странам, побывал во многих руках перед тем, как попал на родину поэта. Я не сомневаюсь, что и другие стихи Абдуллы Алиша, его записи и свидетельства очевидцев будут опубликованы и послужат материалом и вдохновением для многих хороших книг. Покуда же предлагается читателям подборка стихотворений, которые я перевел с татарского на русский язык.

Абдулла Алиш

СТИХИ

РОДИНЕ

Опять в груди тревожно сердце сжалось, Печалью безысходной я грешу, Но если буря в мире разыгралась, Как не шуметь, не гнуться камышу? Сгустилась мгла, и ныне в отдаленье От мест, где первый я встречал восход, Берет меня неволя в окруженье, Беда моя

дыхнуть мне не дает. О родина, ты далеко осталась, И все ж надежда в свете золотом, Верней, ее оставшаяся малость Является мне в облике твоем! Вдыхал я аромат твой, край священный, Но счастья я не понимал подчас. Так мы не понимаем жизни цену, Покуда смерть не окликает нас!

ГЛЯДЯ НА САМОЛЕТ

Я слышу: что ни утро надо мной, Над крышами домов чужого края, Как добрый вестник из страны родной, Летишь ты, гул недолгий оставляя. Но скинув груз и полетев назад, Возьми меня в полет свой беспредельный. Я, ослабевший, легче во сто крат, Чем сброшенный тобою груз смертельный. Возьми меня, чтоб я к тебе прильнул, Чтоб взвился в небо — и прощай, чужбина. Чтоб слился твоего мотора гул С моим сердцебиеньем воедино. Захочешь — сбрось в проклятой стороне, Недоброй смертью недругов карая. Ведь сила гнева, что кипит во мне, Не меньшая, чем сила бомб взрывная. Ты сбрось меня у вражьих переправ Или в родимый край возьми с собою, Чтоб победить, сначала путь начав, Или погибнуть с честью в громе боя! Нет счастья большего, чем сознавать, Что можешь ты единственную малость — Жизнь или то, что от нее осталось, За родину любимую отдать!

КАКОЮ БУДЕТ СМЕРТЬ?

Вокруг грохочет битва, мир в огне, Чужая воля надо мной и сила, Мне мысль: какою смерть придет ко мне — Доселе в голову не приходила! Хоть все равно, какого ждать конца, Гадаю я, что мне судьба готовит. Быть может заостренный грамм свинца Вдруг просвистит и сердце остановит! Не раз вступала смерть в свои права И медлила, чтобы меня помучить Там, в лагерях, где вешняя трава Была густа за проволокой колючей. Неведомо, что станется со мной, Какую муку мне судьба пророчит, Но смерть уже — я слышу — за спиной, Она стоит, смеясь, и косу точит. Когда ж определит она мне срок? Свой явит лик сейчас или помедля? Собьет меня волна взрывная с ног, Иль ближе к небесам поднимет петля? Иль голодом меня задушит плен, Или умру от той премудрой штуки, Которую папаша Гильотен Придумал, будучи не чужд науке. Пусть, выбирая вариант любой, Приходит смерть, кичась своею силой. Что б ни было, рожденные борьбой, Мы, до конца борясь, сойдем в могилы. Коль надо умирать, не все ль равно, Какою смертью свалены мы будем. И все-таки не каждому дано Так умирать, как подобает людям. Не мало строк написано о нас, Их в папках подошьют, в архивы сложат, И вы, друзья, узнаете в свой час О наших муках и делах, быть может. Мы и в неволе все равно — в бою. Что б ни случилось, смерть мы встретим смело. И, жизнь отдав за родину свою, Погибнем за ее святое дело!