Каменный пояс, 1981

Буньков Семен Иванович

ПЕСНЯ О СЕБЕ

— Живи в светлейшем из краев земли, Весь век в раю блаженствуй, небожитель! — Нет рая мне от родины вдали, Прошу, в родимый край меня верните! — Живи, как царь, ты, что живешь, как раб, А родина в неволе пусть томится! — Чтоб родина свободною была б, Меня оставьте здесь, в моей темнице! — Красавиц видишь? Каждая нежна, Как шах, ты властен выбирать любую! — Но изо всех красавиц мне нужна Лишь та, что слезы льет, по мне тоскуя! — Все

золото бери себе тотчас! — О вы, глупцы, зачем мне блестки эти? Родимый край и те, кто любит нас, — Единственные ценности на свете!

ТРЕТЬЯ ОСЕНЬ

Втекает мгла сквозь грязное стекло, На воле ветви желты, листьев мало. Ужель всего три осени прошло? Мне кажется, лет десять миновало. Три года! Более чем тыща дней Прошли унылой чередой, и ныне Я третий праздник родины своей В бездействии встречаю на чужбине. Сильней чем в день обычный третий раз Болит моя душа и ноют раны, Но закрываю я глаза сейчас И вижу близких… пенятся стаканы… Что б ни было со мною, все пройдет, Я верую, что все минуют беды, И тот четвертый праздник через год Сольется с первым праздником победы.

НЕ ЖДИ, НЕ ЖДИ НАС, МАТЬ!

Ты некогда смеялась детской шутке, А ныне свой печальный прячешь взгляд, Завидуя порою даже утке, Идущей с дружным выводком утят. Внушавшие и радость и тревогу, Где сыновья твои, богатыри? С надеждою ты смотришь на дорогу. Не надо — на дорогу не смотри! Но ты глядишь, ты веришь в возвращенье. Который день уже, который год В кладовке прошлогоднее варенье, Для них тобою сваренное, ждет. Не веришь ты, что к нам судьба сурова, Что перед нами все — черным-черно, Ты письма перечитываешь снова, Хотя на память знаешь их давно! Идет весна, цветут поля и села, А следом летние приходят дни, Щебечут птицы и кружатся пчелы, Тебя одну не радуют они. Из трех сердец мое лишь сердце бьется, Но для тебя мы все еще в живых, Ты думаешь: ужели не вернется К тебе хотя б один из нас троих? Не жди нас. Вести из краев туманных Не долетают до страны земной. Нам суждено в могилах безымянных Лежать вдали от стороны родной.

ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ

Полна своих печалей и забот, Лишь в темноте быстра и легкокрыла, Страдает мышь летучая и ждет, Чтоб день прошел, чтоб землю тень покрыла! Но, сколько помню, в прошлые года, Хотя порою жарким было лето, Подобно этой мыши, никогда Не избегал я солнечного света. И что б мне ни готовил новый день, Я говорю и ныне: «Здравствуй, солнце! Своим теплом рассей сплошную тень, Пройдя сквозь щель тюремного оконца! Мелькни на миг в моей сплошной ночи, Рассей мои тревоги и печали. Как

руки братьев, протяни лучи, Что нынче в отчем крае побывали».

ЕСТЬ У МЕНЯ ДВА СЫНА

Алмазу и Айвазу

Вдали отсюда, в тихой стороне, Которую я позабыть не в силах, Как две руки, принадлежащих мне, Есть у меня два сына, сына милых. И пусть прервется вскоре жизнь моя, Я знаю: как бессмертье и продленье, Останутся на свете сыновья — Мой слух былой, мое былое зренье. Я не прошу иную благодать. Мне б только знать, что суждено им выжить, И то, что я не видел, — увидать, Услышать то, что я не мог услышать. И в час, когда я буду слеп и глух, И щеки ночь покроет смертным мелом, Останутся глаза мои и слух, И руки, вечно занятые делом.

Леонид Большаков

ЗАПРОС ИЛЬИЧА

Оренбургскому краеведческому музею в 1981 году исполняется сто пятьдесят лет. Поздравляя один из старейших музеев России со славным юбилеем, мы предлагаем читателю заметки писателя Леонида Большакова, посвященные Лениниане музея в Оренбурге.

Макет буровой установки… У основания «музейной вышки» — раскрытый том Ленина…

Между двумя этими экспонатами взаимосвязь теснейшая.

1

Пятьдесят первый том Полного собрания сочинений В. И. Ленина — это письма, записки, телеграммы, телефонограммы, написанные или продиктованные Ильичем с июля 1919 по ноябрь 1920 года.

Шла гражданская война. Объединившись, белогвардейцы и иностранные интервенты бросали против молодой Советской республики новые и новые силы. Страна переживала один из самых тяжелых периодов своей истории.

Ленин был душой гигантской работы партии по организации обороны республики, разгрома врага. И в то же время он смотрел далеко вперед, в завтрашний день страны.

Читая страницу за страницей, я задержался на письме под номером 86. Это было официальное обращение к заместителю председателя ВСНХ.

Пересказывать не стану. Приведу его полностью.

«30.IX.1919 г.

т. Ломову

или Милютину

Зам. председателя ВСНХ

т. Ломов! Прошу направить в соответствующий отдел

1) прилагаемую бумагу с поручением мне ответить, ч т о и м е н н о с д е л а н о  в этой области;

2) запрос: что сделано для утилизации нефти, имеющейся (по словам Калинина) в 7 0 в е р с т а х о т О р е н б у р г а.

С тов. приветом В. Ульянов (Ленин)».

Ленин спрашивал об оренбургской нефти. Той, что в 70 верстах от Оренбурга… Ни читать, ни слышать о таком факте ранее не приходилось.

2

Примечание к письму, отысканное в конце того же тома, ясности не внесло. Оно касалось только «прилагаемой бумаги» — иными словами, того, о чем шла речь в первом пункте ленинского письма. Комментаторы пояснили, что Ленин имел в виду докладную записку А. С. Соловьева «Ухтинская нефть», направленную ему 23 сентября 1919 года. Соловьев писал о нефти, обнаруженной на границе Усть-Сысольского уезда Вологодской губернии и Мезенского Архангельской. «Непрекращающаяся интенсивность выделения нефти, — отмечал автор докладной… заставляет думать, что те запасы, которые хранятся в недрах земли, должны быть очень грандиозны». Развивая мысль, геолог убеждал в возможностях «удобной транспортировки здешней нефти для ее широкого использования».

Нефтяная Ухта давно известна, о ней можно прочесть в энциклопедиях.

Относительно же ленинского запроса о нефти под Оренбургом из примечания не удалось извлечь ничего. Пункт второй никак не комментировался.

Единственным, что узнал еще дополнительно из того же тома и по поводу того же письма, было следующее: печаталось оно здесь по рукописи и не впервые…

Первая публикация состоялась в «Ленинском сборнике XXXIV», который увидел свет в 1942 году…

Может, оттого, что до нынешнего Полного собрания сочинений Ленина письмо печаталось только в изданном сравнительно небольшим тиражом сборнике, вышедшем к тому же в грозном, тревожном сорок втором, и не стало оно известным так широко, как некоторые другие ленинские документы, касающиеся Оренбурга.