Каменный убийца
Шрифт:
– Насколько я понимаю, она приблизилась к тому, чтобы узнать, способна ли, – сказала агент Лакост, ни на миг не упускавшая нить разговора Рейн-Мари и Гамаша. – Она оставила мужа и начала новую жизнь.
– Да, верно, – сказал Бовуар. – С миллионами долларов. Не сказал бы, что это корректный тест на самодостаточность. Она – та самая Джулия Мартин, жена владельца страховой компании, который получил срок по приговору суда?
– Да, – ответил Гамаш.
– И что она делает в первую голову? – заметила
– Так ли? – спросил Гамаш чуть ли не у себя самого. – Может быть, ей нужно было от них что-то другое?
– Например? – поинтересовался Бовуар.
– Не знаю. Может быть, она ввела меня в заблуждение, но у меня возникло такое ощущение, что за ее приездом сюда стояло что-то еще. Она знала, что помощи от своей семьи она вряд ли дождется. Не думаю, что она приехала сюда за помощью.
– Месть? – спросила Рейн-Мари. – Ты помнишь прошлый вечер?
Она рассказала инспектору Бовуару и агенту Лакост о сцене между Джулией и ее родней.
– Так вы думаете, она приехала сюда, чтобы облегчить душу? – спросил Бовуар. – Она сказала преступнику-мужу, чтобы он убирался к чертовой матери, и теперь пришло время послать туда же матушку и остальных?
– Не знаю, – ответила Рейн-Мари. – Дело в том, что ее вспышка казалась такой спонтанной, такой неожиданной.
– Так ли это было на самом деле? – спросил Гамаш. Раньше ему это не приходило в голову, а теперь он вдруг задумался. – Мог ли кто-то из них спровоцировать эту вспышку? В конечном счете никто не знает тебя лучше твоей семьи.
– И о чем вы говорили? – спросила Лакост.
– О туалетах, – ответил Гамаш.
– О туалетах? – переспросил Бовуар.
Роскошь гостиницы произвела на него впечатление, но если высшие офицеры Квебекской полиции и богатеи на отдыхе говорят о таких вещах, то, черт побери, он может чувствовать себя здесь в своей тарелке.
Дверь открылась, и вошла Клементин Дюбуа, а следом за ней метрдотель и два официанта с подносами.
– Я подумала, что вам пора подкрепиться, – сказала хозяйка гостиницы. – Семье мы тоже отнесли еду и напитки.
– Как они? – спросил Гамаш.
– Расстроены. Они хотят вас видеть.
Гамаш посмотрел на поднос с холодным овощным супом, на поверхности которого плавали изящные листики мяты и завитки из лимонной корочки. На другом подносе размещались блюда с сэндвичами, ростбифом, копченым лососем, томатами и сыром бри. На последнем подносе стояли бутылки с имбирным лимонадом, настойкой с экстрактом хвои, имбирным элем и пивом и ведерко с бутылкой белого вина на льду.
– Merci. – Гамаш взял имбирный лимонад и спросил у метрдотеля: – Вы не знаете, когда вчера началась гроза?
– Я обошел напоследок все помещения и лег в постель. Меня разбудил удар грома такой силы, что я чуть
– Перед тем как лечь, вы видели кого-нибудь? – спросил Бовуар, который взял суп и сэндвич с ростбифом и собирался усесться в мягкое кресло.
Метрдотель ответил:
– Нет, все уже легли спать.
Гамаш знал, что это не так. Кое-кто еще не спал.
– Меня тоже разбудил гром, – сказала мадам Дюбуа. – Я встала, чтобы убедиться, что все закрыто, проверила ставни. Пьер и кое-кто из персонала уже носились по дому. Вы двое были там. Вы помогали.
– Немного. Все двери и ставни были закрыты?
– Они были закрыты еще до того, как я лег спать, – сказал Пьер. – Я всегда перед сном проверяю.
– Но во время грозы некоторые открылись. – Гамаш вспомнил стук ставни. – Они были заперты?
– Нет, – признала мадам Дюбуа. – Мы их никогда не запираем. Пьер несколько лет пытался меня убедить, что нужно сделать запоры, но я до сих пор сомневаюсь.
– Упрямица, – попенял ей метрдотель.
– Наверно, так оно и есть. Но у нас никогда не было никаких проблем. К тому же мы расположены в дикой глуши. Кто может сюда вломиться? Медведь?
– Это другой мир, – сказал Пьер.
– Сегодня я тебе верю.
– Это ничего бы не изменило, – сказал Гамаш. – Джулия Мартин все равно была бы мертва, сколько бы дверей вы ни заперли.
– Потому что тот, кто это сделал, уже находился внутри, – сказала мадам Дюбуа. – То, что произошло здесь вчера вечером, не разрешается.
Это было крайне необычное заявление, и даже голодный Бовуар замер над куском ростбифа на французском батоне.
– У вас есть правило против убийства?
– Есть. Мы с мужем, купив «Охотничью», заключили договор с лесом. Согласно этому договору насильственная смерть не допускается. Мыши ловятся живыми и отпускаются. Птицы зимой подкармливаются, в доме рады даже белкам и бурундукам. Охота и даже рыбалка не допускаются. Мы заключили договор, согласно которому все, что ступает на эту землю, находится в безопасности.
– Экстравагантное обещание.
– Возможно. – Она вымученно улыбнулась. – Но мы шли на это всерьез. Никто не погибнет от наших рук. Или от рук тех, кто здесь живет. У нас целый чердак набит напоминаниями о том, что происходит, когда существа идут друг на друга войной. Бедный ребенок испугался там до смерти. Что ж, это должно было бы напугать нас всех. Но мы привыкли к этому. Мы спокойно относимся к тому, что одно существо забирает жизнь другого. Однако здесь это не допускается. Вы должны найти того, кто это сделал. Потому что одно я знаю наверняка: если человек убил раз, он будет убивать и дальше.