Камера смертников
Шрифт:
В тридцать пятом он женился на Эмме фон Бютцов, кузине Конрада фон Бютцова, встречавшего его на аэродроме. Эмма, конечно, не очень красива, но мила, воспитана, хозяйственна и имела весьма приличное приданое, а связи ее родни помогли Бергеру продвинуться по службе. В тридцать седьмом у них родился первенец, а в тридцать девятом – второй ребенок.
Сейчас Отто часто думал, что поздняя женитьба имеет свои положительные стороны: по крайней мере, его дети не успеют попасть на фронт этой войны. Эмма с детьми жила в небольшом имении в Баварии, поэтому
Сослуживцам он терпеливо объяснял, что хозяйство требует постоянного внимания, да и дети слабы здоровьем, поэтому им лучше жить вдали от шумного города. Про бомбардировки Берлина, он, естественно, умалчивал, проклиная про себя борова Геринга, до войны торжественно заверявшего всех, что ни одна бомба не упадет на имперскую территорию.
А насчет красоты жены… Это ли главное в жизни? Обладая острым, холодным и изворотливым умом, приобретя опыт полицейской работы, Бергер стал еще более скрытным, осторожным и трезво рассчитывал все свои шаги, как на службе, так и в семейной жизни. И пока еще не ошибался.
– Подъезжаем, – прервал затянувшееся молчание Бютцов.
Машина проскочила через дамбу на озере, мимо старого костела, на белых стенах которого причудливой вязью лежали тени голых деревьев, освещенных выглянувшим из-за туч солнцем, и въехала по мосту в ворота замка.
– Половину здания занимает госпиталь люфтваффе, – вылезая из автомобиля, пояснил Бютцов, – а в другой располагаюсь я и мои люди.
Бергер осмотрелся. Здание замка со всех сторон охватывало двор: высокие окна, толстые стены, на флагштоке башни приспущенное белое полотнище с красным крестом.
– Я приказал приготовить для нас комнаты на своей половине. Прошу! – беря под руку гостя и ведя его к дверям, сказал хозяин.
Распахнув дверь, он повел оберфюрера по лестнице наверх.
– Обед готов. Надеюсь, не откажетесь?
– Пожалуй, – согласился Бергер.
Проходя через приемную в кабинет, он бросил быстрый оценивающий взгляд на вставшего при их появлении пожилого человека в штатском.
– Кто это? – спросил оберфюрер, когда Бютцов плотно закрыл двери.
– Мой переводчик, – тонко улыбнулся Конрад. – Местный, фамилия Сушков.
Пожав плечами, Бергер снял пальто, подошел к умывальнику, тщательно намылив, вымыл руки. Вытирая их полотенцем, покосился на хозяина.
– Зачем он? Вы прекрасно владеете польским и русским. Не хотите, чтобы окружающие знали об этом? Резонно... О, какой стол! Я начинаю чувствовать себя дорогим гостем. – Он уселся, взял салфетку и заправил ее за ворот мундира.
– Ваших людей устроят и накормят, – усаживаясь напротив и ухаживая за гостем, сообщил Бютцов. – Какие новости в Берлине?
– Недавно были новые испытания на полигоне, – пододвигая к себе тарелку, ответил Бергер. – Фюрер остался недоволен. Броня не выдерживает выстрела русского танка, а до бесконечности увеличивать ее толщину невозможно – теряются боевые качества машины, понижается маневренность.
– Да, я ему очень признателен, – наливая в рюмку гостя коньяк, кивнул хозяин.
– У вас, видимо, фамильная любовь к замкам и поместьям, – заметил Бергер. – Помните Польшу сорокового, замок Пилецкого, начальника абверкоманды Ругге, полковника Марчевского, эмигранта Тараканова, оказавшегося агентом русской разведки?
– Еще бы, – помрачнел Конрад, дотронувшись кончиками пальцев до шрама на голове. – Он чуть было не отправил меня на тот свет. А как Марчевский?
– Абвер все еще носится с ним, – закусывая, ответил оберфюрер. – Единственно, кого жалко, так это беднягу Байера, погибшего при взрыве в казино. Помните его прозвище – «Бешеный верблюд»?
– Все еще подозреваете Марчевского? – усмехнулся Бютцов.
– Слишком мало информации, одна интуиция, – откликнулся гость.
Конрад снова дотронулся до шрама и из-под полуопущенных век бросил испытующий взгляд на Бергера: неужели тот догадывается о его тайне или даже знает ее?
Тогда, в сороковом, Бютцов работал в Польше под именем русского эмигранта Вадима Выхина и выявил проникшего в абвер английского агента Дымшу, а потом вышел на след русского разведчика, скрывавшегося за чужим прошлым некоего Владимира Тараканова. Англичане и русские охотились за картотекой бывшей белопольской разведки, попавшей в руки абвера. В Берлине изготовили ложную картотеку и сумели всучить ее англичанам, но настырный русский разведчик докопался до настоящей.
Попытка задержать его окончилась неудачей, а у Бютцова после этого появился шрам на голове – русский отлично владел оружием и только чудо спасло штурмбанфюрера. Второе чудо сотворил он сам, когда убедил руководство в том, что советский разведчик тоже получил только ложную картотеку. Тем более, при переходе границы Тараканову всадили пулю в спину и вряд ли он выжил – Конрад и сам неплохо стрелял!
А теперь оберфюрер Бергер, облеченный доверием и полномочиями группенфюрера Этнера и самого рейхсфюрера Гиммлера, вдруг вспомнил о той казавшейся давно забытой истории. Почему? Догадывается о промахе дальнего родственника по линии жены или точно знает? Но если он знает и молчит, то...
Тем временем Бергер встал, отбросил салфетку, подошел к окну, выходившему в парк, и достал сигару.
– Благодарю, Конрад, обед великолепен, – прикурив, он выпустил синеватый клуб ароматного дыма и слегка отодвинул занавеску. – Чудный парк. Чье это имение?
– Один из замков Радзивиллов, владевших несметными сокровищами. Вы когда-нибудь слышали о знаменитых «двенадцати апостолах»? Нет? У князя были двенадцать апостольских фигур из золота и серебра, украшенных драгоценными камнями. Одной из этих «статуэток» хватило бы, чтобы оплатить все затраты экспедиции Наполеона в Египет. Говорят, они до сих пор здесь, в замке.