Камеристка
Шрифт:
Так, например, он предложил провести коронацию в Париже, но Людовик настаивал на Реймсе, место коронации всех французских королей. В итоге это неразумное желание обошлось в миллион ливров. Это многих разозлило.
Вскоре после погребения Людовика XV Мария-Антуанетта принимала придворных, которые присягали ей на верность. Юные придворные дамы приветствовали ее очень сердечно, но пожилые испугались, когда стало известно, что восемнадцатилетняя королева будто бы сказала:
— Не понимаю, как кто-нибудь, кому за тридцать, отваживается показываться при дворе.
Но
Глава четырнадцатая
Последний раз коронация в Реймсе состоялась почти полвека назад, и почтенный собор пришлось срочно ремонтировать. Работы по восстановлению поглотили кучу денег. Как раз от этих расходов предостерегал месье Тюрго; в столице можно было бы обойтись меньшими затратами. Несмотря на это, народ радовался предстоящему зрелищу.
Но когда роскошные кареты с аристократами, духовенством, высшими чиновниками и королевской свитой ехали к собору, я видела рабочих, которые стояли на коленях на дороге и просили хлеба. Постыдное зрелище, которое могло тронуть до слез. Слава богу, до восстания не дошло. Этих бедняков, казалось, ошеломило пышное действо, разворачивающееся у них перед глазами.
Здесь же, в Реймсе, я снова увидела Жоржа Дантона из Планси. Ему уже исполнилось шестнадцать, и сюда он пришел пешком, чтобы присутствовать на коронации нового короля. И его захватило ликование народных масс. К сожалению, поговорить нам удалось лишь недолго, потому что моей госпоже требовалась моя помощь.
— Боже мой, как ты вырос, — только и смогла вымолвить я. Мой дальний родственник превратился в великана с некрасивым, покрытым шрамами лицом, но улыбка у него по-прежнему была очаровательной.
— Представь себе, мои родители хотели, чтобы я стал священником. Да лучше утопиться в Оби. Я хочу изучать право.
Насколько я его знала, он своего добьется.
Торжества по поводу коронации были впечатляющими. В переполненном соборе так и кишело от накидок из расшитого золотом бархата и отороченных горностаем герцогских плащей. Два епископа сопровождали нового короля, который в своей широкой фиолетовой бархатной мантии и горностаевой накидке выглядел поистине великолепно. На мантии красовались лилии Бурбонов, символ его династии.
Жара в церкви стояла невыносимая. От дыхания толпы людей и тысяч горящих свечей было трудно дышать. Неудивительно, что некоторые туго затянутые в корсеты дамы падали в обморок.
Я встала на цыпочки и чуть не свернула себе шею, чтобы не упустить ничего из этой достойной церемонии. Архиепископ Реймский взял сосуд со священным елеем из рук придворного церемониймейстера и помазал голову, грудь, плечи и руки Людовика. Для этого на некоторое время обнажили верхнюю часть туловища короля.
Все присутствующие в соборе услышали, как новый король произнес клятву избегать насилия, искоренять язычников и справедливо править народом.
Людовик, который до тех пор покорно преклонял колена на бордовой бархатной подушке, взошел теперь
— Vivat Rex in aeternam — да живет король вечно.
Все восторженно повторили эти слова. Как по тайной команде, открылись величественные порталы собора, и люди, терпеливо ждавшие многие часы снаружи на жаре, начали протискиваться в церковь, выкрикивая:
— Vive le Roi — Да здравствует король!
И вот из клеток выпустили стаю птиц. Они взлетели под остроконечную крышу и заметались.
— Эти птицы должны олицетворять свободу Франции! — крикнула мне мадам Франсина. Ей пришлось повысить голос, чтобы я смогла ее расслышать. Я увидела, что графиня очень побледнела. Я тотчас схватила ее за руку и дала знак Франсуа и Элен проложить путь в тесной толпе. Мне нужно было вывести мадам Франсину на воздух, пока она не упала в обморок.
И Мария-Антуанетта вызвала восторг народа: ему понравилась красивая королева.
Оба младших брата короля были женаты, и их жены уже родили детей.
— Вопрос о наследнике престола не решен, если Антуанетта наконец не произведет на свет сына. Но ради всего святого, как это может случиться? — спрашивала меня мадам Франсина. — До сих пор это удалось одной-единственной девственнице. Но это было давно и только с помощью Святого Духа.
При дворе совершенно открыто говорили о половом бессилии короля.
Так как во дворец имели доступ все, то случилось так, что молодая королева по пути в свои покои натолкнулась на кучку парижских рыбных торговок. Эти простолюдинки следовали за ней по длинным коридорам и кричали вслед непристойности. Обе камеристки и солдат стражи, сопровождавшие Антуанетту, не могли прогнать смутьянок.
Мадам Франсина и я как раз возвращались от мадам Софи и стали тому свидетельницами. Молодая королева была глубоко потрясена и поспешила в свой будуар, где в слезах бросилась в объятия графини.
— У каждой суки бывает течка, она находит себе кобеля и приносит щенков, — кричали мерзкие фурии, — когда же ты наконец забрюхатеешь?
Королеве было двадцать два года, и после семи лет брака она все еще оставалась девственницей. Она искала себе другие развлечения. Она любила бриллианты — и ее шкатулки буквально ломились от них, любила экстравагантные наряды. Их ей шила мадемуазель Бэртэн, самая знаменитая парижская модистка.
Ничто не было для королевы слишком. Ее парикмахер придумывал для нее фантастические гротескные «сооружения». В зависимости от девиза праздника в башню из волос встраивали парусник, корзину с цветами и фруктами или клетку с настоящими птичками, по цвету они всегда подходили к вечернему туалету.