Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)

Азимов Айзек

— Благодарение звездам, совершенно нет. Если бы я даже попытался, то завыл бы, как собака.

— Гм… Хорошо. Во всяком случае то, что мы называем нервными импульсами, является на самом деле всего лишь прогрессивной электронной неуравновешенностью, которая движется по нервам к мозгу, а потом от мозга назад вдоль нервов. Это вы понимаете?

— Да.

— Хорошо. Значит, в вас есть искра таланта. Пока этот импульс развивается в нервной клетке, он распространяется на большой скорости, поскольку нью-протейны практически находятся в контакте.

Тем не менее, протяженность нервных клеток ограничена, а между каждой нервной клеткой имеется очень тонкая перегородка из нервной ткани. Другими словами, две соседние нервные клетки не соединены друг с другом самым непосредственным образом.

— И нервные импульсы, — сказал Энниус, — должны преодолевать барьер.

— Вот именно. Перегородка ослабляет силу импульса и замедляет скорость этой трансмиссии, согласно площади, ширине и так далее. Все это отражается и на мозге. А теперь, представьте себе, что могут быть найдены какие-то способы, которые ослабили бы диэлектрическую постоянную этой перегородки между клетками.

— Какую постоянную?

— Изоляцию силы перегородки. Вот все, что я имею в виду. Если мы ее уменьшим, то импульс уже легче перепрыгнет через провал. Вы сможете быстрее думать и запоминать.

— Тогда я вернусь к своему изначальному вопросу. Прибор работает?

— Я испробовал его действие на животных.

— И каковы результаты?

— Ну, большинство животных очень быстро погибли от денатурации мозгового протеина — иными словами, коагуляции, подобной переваренному яйцу.

Энниус сморщился.

— В этом непробиваемом хладнокровии науки есть что-то невыносимо жестокое. Как насчет тех, кто не умер?

— Прямых заключений делать нельзя, поскольку они не люди. Обстановка казалась благоприятной для них… Но мне нужны люди… Видите ли, суть в естественных электронных владениях индивидуального мозга. Каждый мозг чувствителен к микропотокам определенного типа. Дубликатов не бывает. Это как отпечатки пальцев, как рисунок сетчатки глаза. Собственно, они даже еще более индивидуальны. Лечение, насколько я понимаю, должно принять это во внимание, и, если я не ошибаюсь, большей денатурации это не дает… Но у меня нет людей, на которых я смог бы экспериментировать. Я приглашал добровольцев, но… — Он развел руками.

— Я, конечно, не виню их, старина, — сказал Энниус. — Но, говоря серьезно, что бы мы стали делать с аппаратом, если бы он на самом деле действовал превосходно?

Физик пожал плечами.

— Не мне отвечать на этот вопрос. Он, конечно, поступил бы в распоряжение Большого Совета.

— Вы не рассчитываете сделать изобретение достоянием Империи?

— Я? У меня нет к этому никаких возражений. Но такие вопросы может решать только Большой Совет.

— О, — нетерпеливо проговорил Энниус, — дьявол с вашим Большим Советом. Я не имел с ним раньше дел. Вы согласны поговорить с ними в надлежащее время?

— Но какое я могу иметь на них влияние?

— Вы могли бы сказать им, что если Земля могла произвести

синапсифер, то это равносильно безопасности для них. И если прибор стал бы доступным для Галактики, то некоторые преграды относительно иммиграции на другие планеты могли бы быть устранены.

— Как?! — с сарказмом в голосе произнес Шент. — А риск эпидемии, а наши отличия, а наша нечеловечность?

— Вы могли, — спокойно продолжал Энниус, — быть переселены на другую планету даже массовым путем. Подумайте об этом.

Дверь отворилась, в комнату ворвалась молодая женщина, сразу же кинувшаяся к шкафу с фильмокнигами. Она нарушила напряженную атмосферу кабинета, как нарушает чопорность приборов вырвавшаяся на свободу пружинка. При виде незнакомца она слегка покраснела и повернулась, намереваясь уйти.

— Погоди, Пола, — поспешно окликнул ее Шент. — Господи, — сказал он Энниусу, — мне кажется, вы ни разу не встречались с моей дочерью. Пола, это лорд Энниус, Прокуратор Земли.

Прокуратор уже стоял. Он проделал это с такой непринужденностью, галантностью, что ее невольное намерение убежать сразу исчезло.

— Дорогая мисс Шент, — сказал он. — Вы — украшение Земли, на которое я просто не считал ее способной. Позвольте мне заметить, что вы, впрочем, явились бы украшением любого мира.

Он взял протянутую ему руку Полы. И как будто намеревался поцеловать ее — на манер приветствий прошлых поколений, однако, если такое намерение у него и было, то в жизнь оно не воплотилось.

Пола, слегка нахмурившись, сказала:

— Я просто ошеломлена вашей добротой, лорд, удивительной для простой земной девушки. Вы галантны и мужественны, если осмеливаетесь забыть об инфекции.

Шент кашлянул и прервал ее.

— Моя дочь, Прокуратор, завершает учебу в университете в Чике, и закрепление полученных ею знаний требует, чтобы она два дня в неделю проводила в моей лаборатории в качестве техника. Она компетентная девушка, и, хотя мои слова могут показаться отцовской гордостью, я думаю, что со временем она сможет занять мое место.

— Отец, — мягко проговорила Пола, — у меня есть важные новости для тебя. — Она колебалась.

— Мне уйти? — спокойно спросил Энниус.

— Нет-нет, — сказал Шент. — В чем дело, Пола?

Девушка ответила:

— У нас есть доброволец, отец.

Шент непонимающе уставился на нее. Вид у него был довольно глупый.

— Для синапсифера?

— Так он говорит.

— Что ж, — сказал Энниус, — я как будто принес вам удачу.

— Похоже, что так. — Шент повернулся к дочери. — Попроси его подождать. Отведи его в комнату, я скоро туда приду.

Он обернулся к Энниусу после ухода Полы.

— Вы извините меня, Прокуратор?

— Конечно. Сколько времени займет операция?

— Боюсь, что это вопрос нескольких часов. Хотите посмотреть?

— Не могу представить себе ничего более отвратительного, дорогой мой Шент. Я должен быть сегодня в Штат-хауз. Вы сообщите мне о результатах?