Камешек в небе (= "Галька в небе"). Звезды как пыль (другие переводы)
Шрифт:
Алварден издал короткий смешок.
— Неприятное, говорите. Я думаю, что весьма неприятное.
— Вы сломали руку имперскому офицеру при исполнении им служебных обязанностей.
— Офицер первым меня ударил. В его обязанности не может входить нанесение оскорблений, как моральных, так и физических. Поступая так, он посягнул на честь офицера и джентльмена. Как свободный гражданин Империи я имею право подвергать подобного, с позволения сказать, кавалера соответствующему
Полковник хмыкнул и не знал, казалось, что ответить. Пола смотрела на них обоих огромными непонимающими глазами.
Наконец, полковник мягко проговорил:
— Мне не следует объяснять, что сам я считаю случившееся самым досадным недоразумением. Нанесение телесных повреждений явно имело место с обеих сторон. Лучше всего забыть об этом.
— Забыть? Я так не считаю. Я был гостем во дворце Прокуратора, и его может заинтересовать то, как гарнизон исполняет приказы на Земле.
— Но, доктор Алварден, я заверяю вас, вы получите публичное извинение…
— К чему это? Что вы намерены делать с мисс Шент?
— Что предложили бы вы?
— Мгновенно освободить ее, вернуть ей бумаги и извиниться перед ней — прямо сейчас.
Полковник покраснел, потом с усилием проговорил:
— Конечно. — Он повернулся к Поле. — Если молодая леди согласна принять мои самые глубокие извинения…
Темные стены гарнизона остались за ними. Спустя десять молчаливых минут, проведенных в такси, они стояли в пустынной темной комнате Института. Было за полночь.
Пола сказала:
— Не думайте, чтобы я все вполне понимала. Вы должно быть очень важная персона. С моей стороны кажется глупым не знать вашего имени. Я даже не представляла себе, чтобы Внешние могли так обращаться с землянином.
Алварден почувствовал странное облегчение при мысли о том, что наступает конец непониманию.
— Я не землянин, Пола, я археолог с сектора Сириуса.
Она быстро повернулась к нему, и лицо ее казалось при свете луны белым. Она заговорила.
— Значит, вы ударили солдата только потому, что знали, что находитесь в безопасности. А я думала… мне следовало знать.
Все ее существо, казалось, излучало горечь.
— Прошу у вас самого нижайшего прощения, сэр, за мое невежество. Я допустила с вами совершенно непозволительную фамильярность…
— Пола, — вскрикнул он сердито, — в чем дело?! Ну и что из того, что я не землянин? Разве это делает наши отношения другими, чем те, какими они были пять минут назад?
— Вы могли бы сразу сказать мне об этом, сэр.
— Я не прошу называть меня «сэром». Не будьте подобной остальным из них, хорошо?
— Остальным из кого, сэр? Остальным из рода отвратительных животных,
— Забудьте об этом, — с отвращением сказал Алварден.
— Не могу последовать вашему приказу. Если вы дадите мне ваш адрес, я вышлю вам деньги завтра же.
Внезапно Алварден сделался грубым.
— Вы должны мне гораздо больше, чем сто кредитов.
Пола прикусила губу и сказала:
— Я могу оплатить вам лишь часть своего долга. Ваш адрес?
— Штат-хауз, — бросил он ей через плечо и исчез в ночи.
Пола плакала.
Шент встретил Полу у дверей своего кабинета.
— Он вернулся, — сказал Шент. — Его привел маленький человек.
— Хорошо! — Она говорила с огромным трудом.
— Он попросил двести кредитов. Я дал их ему.
— Он должен был попросить сто, но это неважно.
Она пронеслась мимо отца. Он жалобно спросил:
— Я ужасно беспокоился. Вся эта возня по соседству… Я не осмеливался спросить, боялся повредить тебе.
— Все в порядке. Ничего не случилось… Позволь мне сегодня переночевать здесь, отец.
Усталость все равно не дала ей возможности заснуть, ибо нечто важное все же случилось. Она встретила мужчину, и он был Внешним.
И у нее был его адрес.
Глава 10
Интерпретация событий
Они являли собой полный контраст, эти два землянина, — один, обладающий огромной властью на Земле, другой — столь же огромной властью и сознанием реальности.
Поскольку Верховный Министр был самым важным землянином, признанным правителем планеты, он подчинялся только декретам императора Галактики — не считая, конечно, того, что являлся подданным имперского Прокуратора. Его секретарь же не казался каким-то особенным, он был рядовым членом Общества Древних, теоретически руководимым Верховным Министром и теоретически же являющимся выразителем его воли.
Верховный Министр был известен на всей Земле и рассматривался как высшая инстанция по делам обычаев. Это именно он представлял исключение из Шестидесяти и именно он судил нарушителей ритуалов.
Секретарь не был известен никому, хотя бы Даже по имени, кроме как Обществу Древних и, конечно, самому Верховному Министру.
Верховный Министр хорошо владел языком, часто произносил речи перед народом, речи высокого эмоционального накала, обильно сдобренные сентиментальными вставками. У него были белокурые волосы и нежное лицо. Секретарь, курносый, с неправильными чертами лица, предпочитал короткое слово длинному и молчание вздохам — по крайней мере на людях.