Камешек в сапоге

Руб Андрей Викторович

— Я — десятник, Ваша Честь…

— Виновен! Четвертование!

— ….

Картинка — сюр. Пока идет суд, большая сволочь — Наместник, сидит за столом и с удовольствием попивает вино — щурясь как довольный кот при объявлении очередного приговора. Не успевшие к началу шоу соратники, стоя чуть дальше с большим недоумением взирают на это действо. Как только объявляют приговор, солдаты хватают очередного неудачника, отсаживают в сторону и заодно прихватывают ему и ноги петлей — во избежание. Приговоренных уже человек тридцать. Наконец очередь доходит до слуг.

— Женщин… освободить. Non-combattants [7] , —

кратко формулирует рыцарь. — Ты. Кто таков?

— Оська — конюх я, Ваша Честь…

— Двадцать плетей!

На лице конюха парня лет двадцати такое облегчение, что можно подумать ему шоколадку дали вместо наказания. Слышен ропот и разнообразные проклятия в проклятия в адрес столь жестокосердного судьи. Один клоун начал разоряться конкретно про рыцаря. Я встал и подошел к полусидящему парню. Тот естественно переключил внимание на меня. Было видно, что парень расстроен. Но не тем, что предстоит умереть — с этим он смирился, а вот способ его категорически не устраивал. Вот почувствовал я это — и все тут.

7

 Некомбатанты (нонкомбатанты, фр. non-combattants — «не воюющие») — входящие в состав вооружённых сил лица, функции которых сводятся лишь к обслуживанию и обеспечению боевой деятельности вооружённых сил, и которые имеют право применять оружие только в целях самообороны. Здесь — гражданские.

— Самый говорливый?

— Да! — с вызовом уставившись на меня, ответил он. — За что нас так?! Звери вы! Видать не врали, что вы от Императора. У нас отродясь так не казнили. Сука — ты! …! — и дальше по матушке, от сердца.

Было понятно, что он ищет легкой смерти. Я медленно достал «Осу» и выстрелил. Его тело выгнуло дугой и заколотило. Остальные мгновенно опасливо отодвинулись.

— Разговаривать надо вежливо, — скучным голосом произнес я, информируя остальных. — Всем молчать! А вот легкую смерть ещё надо заслужить. Тот, кто расскажет мне, что-то интересное про свое бывшее начальство — может на это рассчитывать. Желающие есть?

Нашлись, трое.

— Этих посадить отдельно, — я кивнул в сторону хлева. — Продолжайте уважаемый Председатель, — я снова сел за стол.

Народ смотрел на все происходящее со здоровой долей страха. И теперь все распоряжения выполнялись бегом. Слугам прописали плетей, женщин помиловали. Теперь они стояли в ожидании. Чика контролировал процесс подготовки к экзекуции. Палач и двое слуг притащили здоровую лавку, и устанавливали её для порки. Наконец, дошла очередь и до благородных пленников. Они лежали не на камнях, а на попонах.

— Может их судить отдельно? — вопросительно посмотрел на меня Баярд.

— Перед волей Императора все равны, — равнодушно сообщил я. — Можно Вас попросить господин председатель подойти ко мне?

Рыцарь подошел.

— Короче, повара отдай мне. Остальных — помилуй. С возвращением всех привилегий.

— Зачем?!

— Посмотрим насколько они — благородные и как любят и ценят своих людей. Баронесса — дура, это понятно. А вот реакцию остальных — надо посмотреть. Нам союзники нужны, а не кучка трупов. И в конце объяви, что правом помилования — обладает только «Голос Императора».

— Кровь Христова! — вполголоса выругался Баярд. — Ты хитроумен, как генерал иезуитов.

— Ты посмотри на наших, только незаметно. Как переживают… а? Красота!

Да, на наших стоило посмотреть. Чика добыл на кухне

какие-то ржавые тесаки и ножики, после чего посадил оруженосца шевалье Гела за работу — точить их. Тот, потрясенный таким коварством рыцаря, которого он уже начинал любить, едва не плакал, когда вжикал железом для казни по точильному камню. Сам же Чика, то пальцем проверял остроту «инструмента», то поглядывал с вожделением на пленных… На мой взгляд он переигрывал, строя настолько кровожадные рожи. Но когда я посмотрел на пленных, понял, что телевидение со Станиславским сюда не добрались — эти верили. Да и барон покойный был сволочь ещё та. Правда, без наших «столичных изысков». Юлька с нескрываемой злобой зыркала на меня, как будто я уже собственноручно пленников разделал и схарчил… Да еще и с особой жестокостью.

Отче, молился… Может за меня, …а может за души пленников?

Дживс был спокоен, как трансформатор. Он с чисто английской невозмутимостью смотрел на пленников. Странно, что этот его абсолютно спокойный взгляд пугал некоторых до явственной дрожи.

Палач уже посадил на скамью первого приговоренного и ждал моей отмашки, чтоб начать порку. Тем временем рыцарь после короткого совещания с «кивалами» в трибунале, объявил:

— Капитан замковой стражи — Лоше… помилован.

— Бывшая баронесса Солели — свободна! И может отправляться на все четыре стороны, — он указал рукой на ворота. — Ей позволяется взять с собой трех слуг и трех воинов по её выбору… и только по ИХ желанию. Развязать!

Баронесса — симпатичная девчонка лет двадцати с небольшим. У нее было красивое породистое лицо с капризно изогнутыми губками и как минимум третий размер. Услышав приговор, она с достоинством поднялась и облизнув губы, так многообещающе посмотрела на Баярда, что я точно знал, где он сегодня будет ночевать. Выслушав приговор, баронесса встала и отошла.

— Барон… Ваше баронство — конфисковано и переходит под руку Наместника. Бывший барон, Нико… — помилован. Приговор тот же. Он может отправляться на все четыре стороны, — он опять указал рукой на ворота. — Ему позволяется взять с собой трех воинов по его выбору… и только по ИХ желанию. Развязать!

Сидящие пленники по-разному встретили приговор барона. Кто-то порадовался, а кто-то с откровенной злобой смотрел на помилованных. Но общего у них было одно — у всех ненадолго появилась надежда. Ведь шестерых должны были помиловать. (А я внимательно смотрел и запоминал реакцию).

— Ты? — палец рыцаря указал на последнего оставшегося — «повара».

— Лонг Щербатый, ол Председатель. Я повар, Ваша Честь.

— Выдаешься головой Наместнику.

Лонг посмотрел на меня… и я очень искренне и радостно ему улыбнулся. Непонятно и отчего это его так передернуло?

Глава 16.

Хорошему танцору — яйца помогают

З. Фрейд. Искусство балета как сублимация профанации чистого разума.

Молча выслушав приговор, Нико встал и, набычившись, смотрел на судью.

— Что-то ещё? – вежливо поинтересовался Баярд.

— Приговор окончательный? Вы больше никого не помилуете …Ваша Честь?

— Ну-у… как сказать… — Баярд сделал вид, что на секунду задумался. — Тут воля Наместника — закон, — он кивнул на меня — сидящего с отсутствующим видом и потягивающим вино. — Он может изменить приговор.