Камешек в сапоге

Руб Андрей Викторович

Магистру Сдешу — лет под пятьдесят. Сухое костистое лицо, худая фигура. «Очень хороший администратор, прекрасная память, тщеславен, властолюбив», — из характеристики данной него отцом Тео.

Командору Одбару — лет под сорок. Эдакий живчик, толстячок с лицом любителя вкусно поесть и повеселится. «Умен и очень, очень опасен» — опять же, по словам попа.

Оба обряжены в серые широкополые рясы тонкого сукна. Сверху, что-то вроде короткой накидки на плечи, с красной затейливой вышивкой по вороту и идущую до распашки на середине груди. Больше всего вышивка мне напоминала скандинавские руны. Интересно это что — обозначение звания? Потому что руны на груди справа — одинаковые, а слева разные. Да и «Святой Круг» затейливый у обоих с крестом внутри. Чем-то напоминает сильно напоминает кельтский крест. Вышит напротив сердца серебряной нитью. Все их рясы больше напоминают военную форму, нежели

парадное одеяние священника. Тип униформа — парадная.

Ладно, надо с утра выезжать «поговорить будем». А пока винишко надо прибрать. А то с такими опухшими рожами, разом примут за самозванцев.

Глава 32.

Вы знаете, сколько я слышал разных идеологий?! И все они были прекрасны и убедительны. Коммунизм, толерантность, демократия, равноправие, капитализм, свободный рынок…

А побеждает всегда почему-то информированность, точность прицела и вес бортового залпа

 Кавалькада бравого Наместника двигалась в сторону сторожевой башни, а ему навстречу двигались псы-рыцари. Ага, прямо загадка из школьного учебника. Только вот двигаться нам навстречу они собрались завтра. Сегодня они отдыхают.

— Из пункта А в пункт Б

 вышла смерть,

 а второй пешеход был я…, — продекламировал я вслух устав от дурных мыслей.

Ехавшая рядом на кобыле Юлька, сделав брови домиком, повернулась ко мне и задумчиво поинтересовалась:

— Пузо, вот чем дальше, тем страннее ты становишься. Из тебя иногда выглядывает что-то очень страшное и совершенно мне незнакомое.

Я только виновато развел руками: — Война…

— Ага — война! Ты только обещаешь «все, потом рассказать…», — она надула губы, но тут же с женской непосредственностью перескочила на другую мысль. — А чего это ты читал?

— Да-а… это кусок стихов Натальи Ключарёвой, из цикла «БЕЛЫЕ ПИОНЕРЫ». Не знаю, мне понравилось, и я запомнил.

— А почитай?

Я откашлялся и начал:

это солдаты Майкла Мура,  говорящие в камеру:  "убивать неприятно,  но это моя работа,  и я буду делать её хорошо" это арабская женщина  в дымящемся Багдаде,  говорящая: "Аллах вам отомстит!"  а потом: "ну, где же ты, Аллах!  почему они до сих пор живы!" это мой мёртвый одноклассник  с веснушками и синей пастой на пальцах  говорящий: "дай списать  задачу про двух пешеходов –  "из пункта А в пункт Б  вышла смерть,  а второй пешеход был я,  и я не успел найти скорость"" это мальчик из Беслана,  закрывший собой сестру  и собранный по кускам  светилами хирургии,  говорящий сквозь бинты:  "а как ещё я мог поступить?  я же мужчина" это поэт Ярослав Могутин,  бритый наголо,  говорящий: "Дяденьки,  дайте мне денег на колготки,  дайте, не издевайтесь,  а то я вас всех тут расстреляю на хуй" это телеоператор Миша,  только что снимавший бомжа,  задавленного трамваем,  и говорящий: "если бы не Уголовный кодекс,  я бы уничтожил  половину человечества,  своими руками бы  РЕЗАЛ и РЕЗАЛ,  РЕЗАЛ И РЕЗАЛ" это преподаватель  католической школы в Манчестере,  говорящий ученикам:  "идите скорее домой,  а то сегодня конец света,  не успеете сказать гуд бай  папе&маме" это прорицательница из ток-шоу,  говорящая  хорошо поставленным голосом:  "Я

вижу кровь,  только кровь,  ничего, кроме крови" это мой любимый,  говорящий:  "я хотел бы родиться слепым/глухим/безногим,  тогда бы я знал,  как жить,  а сейчас я не знаю,  я ничего не хочу,  только убить тебя,  да разве это поможет?" это я, говорящая:  "Всё будет хорошо"  и смеющаяся своим словам,  как удачной шутке,  хотя анекдот уже с бородой. это бог,  говорящий  что-то такое простое,  ТАКОЕ ПРОСТОЕ  и как бы ни для кого.

— Пронзительная вещь, — высказалась Юлька, — хоть вовсе и без рифмы. Тут, как и про меня есть — «ничего, кроме крови»…

— Тебя начала мучить совесть?! — саркастически поинтересовался я. — Или «мальчики кровавые в глазах» по ночам?

— Нет. Это как там, в начале — «работа»… Я защищаю тебя… и наших. И вообще стараюсь не думать об этом…, — она тряхнула головой, отгоняя дурные мысли и продолжила: — А этих в плен возьмем? Или опять «в расход»?

— Ты не поверишь! Я собираюсь пригласить их в гости.

Она опять сделала брови домиком и ехидно поинтересовалась:

— Терновский! Зная тебя, и твою манеру… я думаю от твоего «приглашения» — они не смогут отказаться?

Я наклонился и чмокнул её.

— Умница. «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина!», — прошепелявил я. Через пару часов в этом кто-то убедится.

Дорога по степи, окаймленная низкорослым кустарником, вывела колонну под черно-желтым флагом Наместника прямо к… цели. Даже и не знаю, как назвать это сооружение. Четырехугольная башня с круглой нашлепкой башни больше всего походила на помесь горского основания и увенчанного водонапорным баком. Сверху имелся даже зубчатый парапет. Снизу была построена отдельная казарма одна стена которой была частью крепостной. Стена была метра в три и тоже из камня. Ну и ворота естественно.

Напротив башни через дорогу начиналась роща лиственных деревьев. Там был родник и оборудована стоянка. Очень удобное место для привала. Соответственно земля тут принадлежала Ордену и плату за остановку, и безопасность брал он же. Тупорылый граф «подарил» кусочек земли лучшим друзьям. В обмен на призрачное обещание помощи в случае чего. Те шустро выстроили блокпост и теперь деньги текли к монахам, а не в графскую казну.

Службу, в связи с приездом начальства, тащили как надо, и наш отряд был обнаружен ещё на дальних подступах. Теперь все суетились, облачаясь для боя и срочно заряжая пушки. Всю эту суету я разглядывал на экране опущенного забрала шлема. Мы тоже переоделись.

Когда до этого монастырского подворья осталось метров пятьсот, мы остановились. Юлька уже выдвинулась на позицию — подстраховывая нас. Да и пусть подальше будет от возможной мясорубки.

Чуть больше трех десятков человек не должны сильно испугать орденцев — мы ведь не должны знать о прибытии усиления. Наконец, с зеленой веткой мирных намерений в сопровождении Баярда, Шрама и снуков я выехал к воротам. К парламентерам, несмотря на всеобщий бардак, тут относятся с пиететом. Никто не нарушает правил — не поймут. Ворота открылись, и нам навстречу выехала тройка орденцев.

Ого. Большая честь. Двое из приехавших — начальство, хоть и вырядились рядовыми. Вернее Командор стал рядовым, а Магистр Сдеш изображал десятника. Третий — худощавый боец, был командиром «Звезды».

Мы же с Баярдом были обряжены в десантную броню, а Шрам во вполне приличные графские доспехи, с нагрудником из титана.

— Кто вы? — начал магистр.

Я откинул забрало шлема: — Я Наместник Антага — боярин Терновский.

— Позвольте поинтересоваться — кто вас назначил Наместником?

— Император Максимилиан! Да живет он вечно! — торжественно ответил я, выпрямляясь в седле.

— И чего вы хотите?

— Эта планета отдана мне. Теперь это мое ленное владение и часть Империи, Магистр Сдеш.

— А откуда вы знаете…, — неприятно поразился магистр.

— Ты так и не понял…, — я паскудно ухмыльнулся. Я — Имперский Наместник. И все что творится у меня в во дворе — я ОБЯЗАН знать. Как и должен знать нерадивых подданных Императора, я повернулся к его спутнику. — Не так ли, Командор Одбар?