Камикадзе на прогулке
Шрифт:
Перед тем, как уходить, я глянула на медицинские карты двенадцати пациентов, прибывших с торговым караваном из Нового Веймара в надежде на внеплановую операцию в моей операционной. Та-ак, ранняя стадия рака легких и три оторванные в Мясорубках ноги — в общем, мелочи жизни, несмотря на осложнения, за которые не взялась ломать голову медицинская бригада Нового Веймара. У них был переносной гролловский комплекс, купленный еще до начала Семилетней Войны, и они не решались оперировать тех, кто, попав в беду, добирался в госпиталь Нового Веймара спустя пять-шесть дней, а не сразу же. Тем более за синтез коленного сустава они не брались. Таковы уж немецкие врачи.
И как всегда, без предупреждения — в надежде на быструю внеплановую операцию.
Не то, чтобы я была против таких незапланированных операций. Но только, если у меня было хоть два-три часа свободного времени. Поверьте, к сложной операции нельзя подходить наспех — тут нужна полная концентрация. Нельзя отвлекаться ни на что постороннее.
А сейчас… Мыслями я уже настраивалась на предстоящий бой. Да и была сейчас еще далеко не в оптимальной форме — все же сказывалась усталость после тяжеленного марафона на Перевале Смерти и сражения с Джатуром из Семьи Джемира сегодня утром. Да и, если хорошенько подумать, свою долю синтез-операций я сегодня уже выполнила, подлечивая горе-работорговцев.
Нет, сегодня ни за что серьезное я браться не буду — сил не хватит. Нужно хорошо отдохнуть перед боем. Сначала немного востановлюсь — а там уж посмотрим, останется ли время. Может, и успею вылечить пять-шесть пациентов перед тем, как мы отправимся выбивать бубну Рейдерам, захватившим форт.
Я специально разгребла за день перед своим отбытием в Нижний Новгород все сложные плановые операции, накопившиеся за четыре дня в госпитале Лос Анжелеса. И знала, что до начала следующей недели меня беспокоить не будут. А уж во вторник, после ночного дежурства на Периметре, хорошенько отоспавшись утром… Я обычно планировала свое свободное от дежурств время так, чтобы до позднего вечера работать в операционной глазного центра Лос Анжелеса или Нового Киева, где обычно дежурила, заодно подстраховывая в резерве дежурящего на Периметре Воина Омеги. На этот раз, скорее всего, это будет Алеша Гордеев. Парень, конечно, талантливый, но формировать пока научился только Огненные Штормы среднего класса. А оба прайда союзных Левиафанов Лос Анжелеса во вторник дежурят, прикрывая южные форты округа Корто. Так что, если появятся Смерчи, Алешу Левиафаны поддержать своими Огненными Штормами не смогут. Две-три сотни километров быстро под землей не преодолеешь — горные базальтовые подземные породы плоскогорья Корто были труднопроходимы даже для Левиафанов. Они уставали, даже пользуясь давно пробитыми и обжитыми подземными тропками-аналогами человеческих и гролловских коммерческих трасс Дальнего Перехода.
С медицинской бригадой Лос Анжелеса, во главе с совсем молоденькой, восемнадцатилетней Марией Родригес, у меня никогда не возникало никаких проблем. Мы понимали друг друга с полуслова. Высокая, статная Мария была на голову выше меня, и мы дружили с ней уже четыре года. Это я обнаружила в молоденькой четырнадцатилетней девушке задатки Целительницы. Переубедила ее пойти учиться на два года в Академию Проводников Нового Киева, на медицинский факультет, а не заняться бизнесом ее отца, сеньора Педро Родригеса — для этого у нее имеются ее родные братья. После чего взяла ее к себе в аспирантки и готовила ее на глазного хирурга. В том числе, как Мастер-Целитель, я ее натаскивала на работу с энергетикой Третьего Слоя.
Сейчас Мария уже уверенно чувствовала себя в операционной, и бралась за скорую медицинскую помощь тем, кого угораздило вляпаться в Черноту, и кого быстро успели доставить на ее операционный стол.
Виноделов у нас много, и им может стать любой. А матерых врачей-хирургов? Вот то-то и оно…
Вот
А сейчас… И зачем только Рейдеры сунулись в Двадцать Седьмой? Ох как не вовремя. Штурмовать подготовленный к обороне форт — та еще работка, поверьте мне. Хорошо хоть нам помогут орлы Антонио Гонзалеса из Омеги и Раймонд Великолепный со товарищи. Это так Раймонда — ехидно, в шутку, при мне не раз называл его второй заместитель в Харте — Уоллис Шоган. Когда мы, тренируясь в технике энергетического боя, болтали о чем ни попадя. Хотя порой Уоллис выдавал — Раймонд Грозный или Раймонд Всевидящий.
Не хватало мне еще набраться ироничности и ехидства от обладающего своеобразным стильным юморком Уоллиса.
Но мое настроение, вызванное приятным воспоминанием, сразу же улетучилось. Судя по картам, лежащим подряд — девять хронически ослепленных Чернотой немецких бюргеров. Женька, главный ключник Штаб-Квартиры в мое отсутствие, к моему сожалению, видимо, рассортировала медицинские карты по диагнозам, прежде чем оставить их на моем столе. Впрочем, от перемены мест слагаемых… Ослепших калек от этого меньше не станет.
Нда — перед нашей ночной заварушкой я за такие серьезные операции не решилась бы взяться. Хотя два случая — совсем свеженькие. Остальные страдальцы все равно уже слепы более трех недель, и необратимые изменения в глазных яблоках уже произошли. Так что подождут в «Рассвете» до завтра — проблема-то была в том, что, если начать такую операцию, ее нужно заканчивать до конца в любом случае. А если меня выдернут из операционной в неподходящий момент… Да Раймонд, если что не так, и я задержусь — меня живьем сьест! Уж я-то знала, как, по словам Уоллиса, педантичный руководитель элитарного военного подразделения Харт распекал нерадивых или замешкавшихся подчиненных. Не дай Бог служить под началом такого злюки.
Я, надеюсь, буду работать рано или поздно вместе с Уоллисом. Но… Уоллис пока, хоть и полевой командир Харта, руководитель отдельной штурмовой группы и собственной Вертикали Власти, но все же — подчиненный Раймонда Шогана.
Бррр… Нет уж, пусть лучше все остается так, как есть. Я с Гонзалесом и нашими ребятами по-прежнему буду громить тайные базы работорговцев на территории Федерации по наводке Уоллиса, работая в статусе тайного агента.
Уоллис, как Экзекутор Линии Воинов, был в своем праве и всегда мог прикрыть нас юридически, если не останется другого выхода. Но пока все обходилось без неприятностей. И я, и Антонио Гонзалес в последние пару лет наловчились выполнять свою работу очень хитро, не вступая в явные противоборства с законодательством гроллов. И поддержка Уоллиса нам пока не требовалась. Мы просто знали, что она возможна, если не останется другого выхода.
Нет уж — сегодня никаких серьезных операций. Начну, пожалуй, с наших любителей кормить Мясорубок своими ногами. Но только тогда, когда немного отдохну и поем, наконец, нормальную пищу в ресторане нашей гостиницы.
Электронные варианты медицинских карт пациентов, как я убедилась, уже лежали файлами в почтовом ящике моего блокнота. Вот за что хвалю немцев, так за их орднунг — нигде так хорошо не поставлена формализованная медицинская бюрократия, как в немецких городах-государствах. Так что смогу познакомиться с этими данными прямо в Рассвете, посмотрев заодно остальную почту, набежавшую за это время. И маленький, изящный гролловский видеофон, подаренный мне моей подругой Сесилией на двадцатилетие, отправим туда же — в женскую сумочку.