Камни Таэры I: Любовь и Закон
Шрифт:
– Кто прочтет стихи, посвященные мне и сегодняшнему балу? Я велю каллиграфу записать их в свой альбом изящной словесности! – хлопнув в ладоши, провозгласила Эрин. Ну, быть может, экспромтом? Уважаемый Сильвестр! – и она кивнула слуге, стоящему неподалеку у стены.
Слуга, одетый в зеленое, слегка медлительный и знающий себе цену мужчина средних лет, с весьма умным взором и серыми пышными усами и такими же бакенбардами, приблизился к их компании.
– Да, дорогая госпожа Эрин! – произнес
Лорелея узнала этот голос. Это был тот самый слуга, который рассказывал ей о картине, висящей в галерее длинного коридора. Тогда она не видела его лица – но запомнила голос.
– Уважаемый, у вас замечательная память. Запоминайте всё, что будет прочитано на этом балу, и продиктуете потом одному из господ королевских писцов, – приказала Эрин.
– Я – весь внимание, дорогая принцесса! – поклонился Сильвестр.
– Давайте, я – первый! – попросился сидящий у её ног воздыхатель с льняными волосами.
– Просим, граф Мартий!
– Моя звезда! Когда я вспоминаю
Твои глаза, как омут среди скал,
Когда о прошлой встрече я рыдаю,
И знаю, что такой я не встречал,
Как вы, принцесса.
Ведь в подлунном мире,
Нет равных вам, единственной звезде!
Светите блеском яростней и шире,
Средь всех красот, всегда, вовек, везде!
Присутствующие зааплодировали. Граф Мартий скромно поклонился.
– Кто-нибудь еще желает? – спросила Эрин.
– С удовольствием, позволите мне? – предложил другой влюбленный, с черными как смоль волосами.
– Извольте, граф Игрид, только – без вольностей! – согласилась Эрин.
– Но как же я могу воспевать женские красоты – и без вольностей! – наигранно-шутливо возмутился граф Игрид, – Итак…
О милая моя! Очей моих отрада!
Чьи губы – сахар,
Груди чьи – цветы,
Что мять в руках
Так сладостно-приятно…
О чем я думаю,
Когда со мною – ты?
О том, что нега -
дивная награда -
По телу разливает
жаркий зной.
Когда придешь ко мне,
моя отрада,
И в хлад ночи
Мы упадем с тобой?
– Ой, нехороший мальчик, тут же – дети! – и Эрин указала пальчиком на Лорелею и других совсем юных фавориток. – Принц, смотрите, вон – ваш шут. Кажется, он вас ищет. Позовите его сюда!
В скором времени к веселой компании присоединился Арэн, которому принц, приподнявшись, сделал призывный жест рукой.
– Мне читают стихи, шут. А ты не хочешь прочитать стихи, написанные для меня? – спросила Эрин кокетливо.
– С удовольствием, моя госпожа! Но только наедине. Сейчас же, если
– Любовь, – ответил, опередив сестру, принц.
– Я спою о вечной любви – Золотого Рыцаря и Лунной Девы, что не встретятся в этом мире до скончания времен, – объявил шут. И, настроив лютню, запел:
– От Начала времен
И до дней ледяного заката,
От цветов Назареи
До звезд Хиндустанской зари,
Будет рыцарь скакать на коне
В темном шлеме из злата,
В ожиданье времен,
Когда в море войдут корабли.
Не видать парусов,
Потому что ушли без возврата
Те века, когда люди свободные
Странной Земли
Смело парусом правили,
В небо взмывали крылато,
И чудовищ морских не боясь,
Вдаль вели корабли.
Это – маги способны на всё.
Нам осталась лишь песня и флейта;
Пусть богатым – дворцы,
Нам осталась лишь пыль от дорог,
Нам осталось прозренье:
Идти вдоль летящего ветра,
Мыслестранствовать смело,
И книги читать между строк…
Пусть в разлуке томится пока
Та лазурная дева,
Лунным камнем чьи слезы становятся,
с рыхлым мешаясь песком.
Ожиданье – богам.
Нам досталось стремленье и дело,
И звенящая сталь
закаленных бархадских клинков…
Полковник Грэн на время покинул леди Азалию. И вскоре возвратился. Направился прямо к ней, не изображая праздность, прямой и взволнованный.
– Зовите сюда вашу дочь. Обстоятельства изменились. Верный мне человек сообщил, что видел на балу двух церковников. Они одели чужие личины и переоделись в светское, но мой человек видит их действительную сущность. Церковники подкупили слуг и замышляют против вас недоброе. Нам надо поторопиться. Срочно покинем дворец и поедем в мой замок. Внизу карета и мои люди. Другие мои люди присоединятся за оградой Королевского парка.
Леди Азалия потихоньку подошла к Лорелее, и они обе вскоре присоединились к графу. Потом Грэн, будто бы рассказывая им о картинах и скульптурах дворца, подвел их к одной из боковых комнат. Там, в этой комнате, полковник стал действовать быстро.
– Мне от дворцового слуги известны некоторые потайные ходы, – сказал граф Грэн.
Он нажал на левую часть рамы, обрамляющую длинное и узкое, доходящее до пола, зеркало – и оно отъехало назад. Обе дамы и граф проникли в потайной ход, и граф задвинул зеркало-дверь на место.