Камни вместо сердец
Шрифт:
Я же пока размышлял о событиях предыдущего дня.
Когда мы возвратились из церкви, Дэвида отвели наверх и заставили лечь, хотя он все время протестовал, уверяя, что уже совсем пришел в себя. Его отец попросил Дирика пройти в его кабинет. Я как раз поднимался наверх, когда мой коллега появился на лестнице и спросил, не угодно ли мне посетить мастера Хоббея.
Хозяин Хойлендского приорства сидел за своим столом с серьезным выражением на лице. Он негромко попросил меня сесть,
– Итак, мастер Шардлейк, – промолвил он ровным тоном, – вы видели, что у моего сына… что сын мой болен. Этот факт мы всегда старались держать при себе. Он всегда чрезвычайно угнетал мою жену: зрелище его припадков поражает ее в самое сердце. За исключением членов семьи, о его болезни знал только Фальстоу. По милости божьей, у Дэвида никогда еще не было припадка в присутствии слуг. Мы скрывали его болезнь даже от мастера Дирика. – Николас грустно улыбнулся своему адвокату. – Простите меня за это, Винсент. Но теперь о ней знают все. Эттис и его компания сегодня будут весь вечер осмеивать Дэвида в деревенской таверне…
Опустив часы на стол, он сжал пальцы в кулак.
– Насколько я понимаю, Хью уже какое-то время известно о болезни Дэвида, – заметил я.
– Первый приступ случился у моего сына сразу же после того, как к нам переехали Хью и Эмма… когда мы еще жили в Лондоне.
– Однако вы, тем не менее, хотели выдать Эмму за вашего сына. А заключать брак подопечного с лицом, подверженным такой болезни, как падучая, не разрешается.
– Девушка умерла, – резким тоном напомнил Дирик.
И он беспокойно поглядел на Николаса, словно бы опасаясь того, что тот может наговорить больше, чем следует. Но что еще он мог бы сказать?
Я повернулся к Хоббею:
– Так, значит, Хью все время держал это в секрете?
Хозяин дома кивнул, но теперь глаза его смотрели на меня с настороженностью:
– Он согласился молчать и никому не рассказывать. И сдержал свое обещание.
– Сложно возлагать подобную обязанность на мальчика, – покачал я головой.
– Сам факт его молчания, бесспорно, свидетельствует о его верности семье, – вставил Винсент.
– Но ваше явление сюда и все это дело, – в голосе Николаса прозвучала гневная нотка, однако он немедленно овладел собой… – все это подвергло мою жену и сына огромному напряжению. И я полагаю, что именно это послужило причиной приступа Дэвида.
Однако потом он взял себя в руки и продолжил:
– Я бы попросил вас в порядке милосердия не сообщать об этом в Опекунский суд и не раскрывать наш секрет в Лондоне.
Я внимательно посмотрел на него. На лице Хоббея читалось тихое отчаяние. Губы его на мгновение дрогнули.
– Мне надо подумать, – ответил я.
Николас и Дирик переглянулись, и мастер Хоббей вздохнул:
– Мне пора идти, необходимо отдать
– Вы по-прежнему уверены в том, что эти приготовления разумны? – спросил мой оппонент.
– Да. Я не склоню головы, – отозвался хозяин с долей прежней твердости. – Я встречу моих гостей. И вы, Винсент, должны присутствовать, как подобает моему адвокату. Мастер Шардлейк, – повернулся он ко мне, – а вы примете участие в охоте?
Я помедлил, сознавая, что имею дело с пересмотром тактики, попыткой задобрить меня. Но потом кивнул:
– Благодарю вас. Охота избавит мои члены от скованности, которую я ощущаю после дней, отданных верховой езде.
Николас встал. Он казался предельно уставшим.
– Возьмите с собой своего клерка, если он захочет, – предложил он. – A после охоты прибудут сэр Квинтин и его сын. Мне следует оказать им подобающее гостеприимство.
Вернувшись в отведенную мне комнату, я тяжело опустился на постель. Следует ли мне сообщать о болезни Дэвида Сиротскому суду? Я не имел желания делать это. Но в какой мере жизнь в этой тесной семье при таком секрете повлияла на Хью? Через некоторое время, после новых раздумий, я вышел в коридор и постучал в дверь комнаты Кертиса.
Он открыл ее почти сразу:
– Мастер Шардлейк, входите.
Я последовал за ним в его уютную комнату. В ней было темно – полуприкрытые ставни не пропускали внутрь яркий дневной свет. На столе лежала открытая книга, «Утопия» Томаса Мора.
– Решили дать Томасу Мору еще один шанс? – спросил я.
– Да, вчера вечером. Увы, мастер Шардлейк, я по-прежнему считаю его фантазером. A Сэм Фиверйир говорил, что, будучи лордом-канцлером, он сжег многих добрых людей, посчитав их еретиками.
– Да, это так.
– Тогда какое он имеет право клеймить ужасы войны?
Я подумал, что из этого юноши мог бы получиться настоящий ученый, но вслух сказал другое:
– Фиверйир исчез.
Подойдя к окну, юноша посмотрел наружу сквозь ставни:
– Да, я привык видеть эту странную маленькую физиономию. Мне сказали, что мастер Дирик отослал его назад в Лондон.
– Очевидно, по срочному делу. Он уехал сегодня утром. – Чуть помедлив, я добавил: – Я видел, как он бежал вчера вечером по лужайке.
Хью повернулся ко мне, но лицо его оставалось бесстрастным:
– Мастер Дирик позвал его.
– Я не слышал никакого зова. Но кто-то, как я слышал, воскликнул: «Нет!»
– Вы ослышались, сэр. Мастер Дирик вышел из дома и позвал его. Зов хозяина всегда заставлял бедного Сэма нестись сломя голову. – Взгляд голубых с зеленью глаз обратился ко мне: – Так вы явились ко мне именно поэтому?
– Нет.
– Сомневаюсь.
– Секрет Дэвида теперь известен всем.
– Мне очень жаль.