Камни вместо сердец
Шрифт:
– Я хочу всего лишь узнать правду. И только.
Посмотрев на меня долгим и жестким взглядом, моя собеседница словно бы пришла к решению:
– Тогда я должна кое-что рассказать вам. Это все равно вскроется, но лучше, чтобы первым узнали вы, а не Батресс. Должно быть, вы и так понимаете, мастер Шардлейк, что в небольших городках нередко возникает соперничество между людьми благородного происхождения, к числу которых принадлежит мое семейство, и подобными ему мужланами.
– Поговорив с ним, я могу представить, что он – человек трудный.
– Если я
– Вполне вероятно.
– Сам он не захочет признаться в этом даже теперь. Однако я обязана сделать все возможное, чтобы защитить его. Он должен был рассказать все это еще на первом расследовании. Хотя все мы тогда считали, что произошел несчастный случай.
Пальцы Беатрис уже не знали покоя, и я понял, что женщина эта не просто испугана, а находится на грани паники. Еще раз посмотрев на меня, она собралась с духом и торопливо продолжила:
– Девятнадцать лет назад моему сыну было двадцать два года. Для своих лет он успел взлететь достаточно высоко. За два года до этого мы с моим покойным мужем нашли ему место при королевском дворе у егермейстера его величества. Мы были довольны. – На лице ее промелькнула счастливая улыбка. – Видели бы вы тогда Филипа! Красивый и крепкий, не знающий забот юноша, всецело отдавшийся мужскому времяпровождению… Это были последние дни прежних лет, сэр, когда все в Англии казалось устроенным и надежным. Король пребывал в браке с королевой Екатериной Арагонской почти двадцать лет – как мы считали, в счастливом браке, хотя сына у них не было. Мы не знали, что король уже положил взгляд на Анну Болейн.
– Я прекрасно помню это.
– Мой сын, как я уже говорила, помогал устраивать королевские охоты. Говорят, что его величество ныне даже ходит с трудом, однако в те дни он без устали охотился. Филип приглянулся королю, он приближал к себе молодых людей, разделявших его вкусы и забавы. И к двадцать шестому году мой сын оказался во внешнем кружке приближенных его величества, его иногда приглашали играть с королем в кости и карты. – Слова эти мистрис Уэст проговорила с гордостью, после чего уже не столь бодрым тоном добавила: – A иногда король пользовался услугами Филипа в качестве вестника, доставлявшего его личные письма. Он стал чрезвычайно доверять моему сыну. Письма эти были к… – тут она плотно поджала губы, – …к Анне Болейн.
Я вспомнил казнь Анны Болейн, на которой мне пришлось присутствовать по настоянию лорда Кромвеля… ее голову, отлетевшую от тела, струи крови… Странно было, что картина эта не пришла мне на память, когда я встретил ее дочь, леди Елизавету.
Беатрис вздохнула:
– Теперь это ничего не значит, ведь Екатерина Арагонская и Анна Болейн давно мертвы, но тогда эта история имела первостепенную важность. В двадцать шестом году за пределами двора никто и слыхом не слыхивал об Анне Болейн. У короля и прежде бывали любовницы, но Анна настояла на том, чтобы он развелся с Екатериной и женился на ней. Да вы знаете эту историю. Она
Мистрис Уэст рассмеялась с горечью в голосе, а я подумал, что родила Болейн только Елизавету. Я вспомнил маленькую девочку, внимательно глядевшую на меня и задававшую вопросы об адвокатах.
– Итак, в двадцать шестом году король отправился в свою очередную охотничью поездку по своим паркам Сассекса. Королева Екатерина сопутствовала ему, Филип тоже. Анна Болейн оставалась в Кенте – в своем родовом поместье. Однако король регулярно писал ей, и мой сын был одним из его доверенных вестников. Что было в тех письмах, насколько далеко зашло тогда дело, я не знаю… Не знал и Филип. Однако королева Екатерина встревожилась…
– Уже так рано? Я не знал…
– O, у Екатерины Арагонской повсюду были свои шпионы!
Моя собеседница беспокойно заходила по комнате, шелестя юбкой по усыпавшему пол тростнику.
– В том августе двор остановился в Сассексе, в замке Петуорт, находящемся более чем в двадцати милях отсюда, – рассказывала она дальше. – Вы должны понимать, мастер Шардлейк, что положение заставляло моего сына проводить много времени в Лондоне. Он мог бывать в Рольфсвуде только наездами. Его визиты к Эллен Феттиплейс часто разделялись многими неделями. Я теперь думаю, что если бы он побольше встречался с ней, то понял бы, насколько она не подходит ему в качестве невесты.
– Вам она не нравилась.
– Не нравилась совершенно, – ответила мистрис Уэст. – Отец позволял ей слишком много вольности, и она была с моим сыном то горяча, то холодна. Однако дерзость этой девчонки только раздувала в нем любовь. – Она опять горько усмехнулась. – Так же как у короля к этой лживой и неверной твари Болейн! Та любовь так же плохо закончилась!
Затем Беатрис продолжила с печалью в голосе:
– В характере Эллен угадывалось нечто бурное и неспокойное. Ей нужна была взаимность.
– Что вы имеете в виду?
– Мне кое-что известно.
Я нахмурился, вспомнив о том, что мастер Уэст говорил мне о том, что мисс Феттиплейс устраивала пожары.
– Филип написал нам, что намеревается сделать предложение Эллен Феттиплейс и получил от егермейстера разрешение побывать у нас. Но как раз перед тем, как он уехал, его вызвал к себе сам король. Он велел моему сыну отвезти письмо в Хивер, после того как он побывает здесь. Письмо с личной печатью короля.
– А король знал, что ваш сын намеревается сделать предложение девушке?
– Да. Вот почему он позволил Филипу сперва приехать сюда. – Пожилая женщина подошла поближе и посмотрела на меня. Ох, хоть бы она села! – Однако, мастер Шардлейк, мой сын ехал из Петуорта в Хэмпшир не в одиночестве.
Голос ее чуть дрогнул прежде, чем она продолжила:
– При дворе у него был друг, молодой адвокат, предложивший моему сыну проехаться за компанию с ним. Он ехал дальше – в Хэмпшир.
Глотку мою перехватило. Итак, их было двое. «Они были такими сильными. Я не могла шевельнуться!» Мне пришлось постараться, чтобы сохранить спокойствие в голосе.