Камни вместо сердец
Шрифт:
Я улыбнулся:
– Демонстрируете армейские предрассудки, Джордж?
– Ну, эти парни сегодня днем без смущения демонстрировали флотские предрассудки, осмеивая моих солдат.
Тощий и жилистый моряк в полосатой безрукавке пробирался к нам между сидящими матросами, держа в руках роговой фонарь, светивший яснее, чем фонари матросов. Отвесив короткий поклон, он с валлийским акцентом спросил у Ликона:
– Это у вас дело к мастеру Уэсту, капитан?
– У этого человека, – указал мой спутник на меня. – Ему нужно срочно поговорить с Уэстом.
– Он сейчас на камбузе с коком. Вам придется
– Отлично. Вы проводите меня? – попросил я его.
Моряк с сомнением окинул меня взглядом:
– Камбуз внизу, в трюме. Вы сумеете спуститься?
– Но ведь я поднялся на корабль, не так ли? – огрызнулся я.
– Пострадает ваше облачение, сэр. Лучше снимите его.
Ликон принял мою мантию:
– Я подожду вас здесь. Только не задерживайтесь.
Оставшись в одной рубашке, я поежился.
– Не беспокойтесь, сэр, – проговорил моряк. – Там, внизу, куда мы идем, достаточно тепло.
Он первым направился по палубе к юту. Следуя за ним, я споткнулся, случайно подбросив в воздух небольшую игральную кость, и один из матросов непринужденным движением поймал ее.
– Прости, – проговорил я. Моряк ответил мне злобным взглядом.
Сразу перед ютом оказался открытый люк и широкая лестница, уводившая вниз, в темноту. Мой проводник повернулся к мне:
– Спускаемся вниз.
– Как твое имя? – поинтересовался я.
– Морган, сэр. А теперь прошу спускаться за мной осторожно.
Он ступил на лестницу. Дождавшись мгновения, когда его макушка исчезла в проеме, я начал спуск.
Мне пришлось старательно нащупывать поручни в полутьме, и я поблагодарил бога за то, что корабль едва шевелился. Стало жарче, где-то капала вода. У подножия лестницы было относительно светло: на бимсах висели фонари. Я увидел, что попал на пушечную палубу. Будучи больше сотни футов длиной, она проходила под ютом и баком, вытянувшись почти на всю длину корабля. Вдоль этой палубы виднелись перегородки, делившие ее на подобия маленьких комнат, из которых торчали тыльные стороны орудий. К моему удивлению, помещение оказалось достаточно высоким, чтобы стоять. Я посмотрел на пушки, установленные на колесных лафетах. Ближайшая оказалась чугунной, а следующая была отлита из бронзы и отмечена крупной, увенчанной короной розой Тюдоров, в свете фонарей блестевшей неестественным для нее цветом. Резкий запах пороха мешался с кухонными ароматами, и связки веток ракитника и лавра на стенах, принесенные туда для умягчения воздуха, не могли исправить положения.
Матросы проверяли размер каменных и чугунных ядер с помощью досок, в которых зияли большие круглые отверстия, а потом аккуратно складывали их в треугольные ящики, находившиеся возле каждой пушки. За работой присматривали два офицера: бородатый мужчина средних лет, на груди которого находился серебряный свисток на шелковой ленте, и еще один человек, помоложе.
– Эту работу следует закончить до наступления темноты, – проворчал старший из офицеров. Заметив нас, он вопросительно посмотрел в мою сторону. Морган отвесил ему низкий поклон:
– Сэр, этот джентльмен прибыл с берега с вестью для мастера Уэста. Он сейчас находится на камбузе.
– Только не мешайте людям, – коротко предупредил меня офицер. Мой спутник повел меня дальше по пушечной
– Она спускается прямо в камбуз, сэр, – проговорил Морган.
– А кто это был? – спросил я, кивая назад.
– Старший офицер. Хозяин корабля.
– А я думал, что это капитан.
Морган рассмеялся:
– Капитан Гренвилль не знает «Мэри-Роз», но он хотя бы моряк, в отличие от многих капитанов! По большей части, они просто джентльмены, возведенные в рыцарское достоинство… чтобы мы, понимаете ли, трепетали перед ними.
Как сэр Франклин у солдат, подумал я.
Мой проводник ступил на лестницу и начал ловко спускаться по ней. Я последовал за ним.
Мы миновали другую палубу, разгороженную на полные припасов отделения. Я заметил бочонки и сундуки, а также бухты невероятно толстых канатов. Теперь снизу поднимались уже клубы горячего пара. Корабль слегка накренился со скрипом и стоном, и одна из моих ног поехала в сторону. Внизу уже виднелось красное свечение, сопровождаемое волной жара, к которой присоединялся все более мощный запах скверного мяса. Я посмотрел на Моргана, лицо которого уже было освещено этими красными отблесками.
– Откуда ты родом? – спросил я у него.
– Из Сент-Дэвидса, сэр. У меня есть рыболовная шлюпка, точнее, была, пока меня вместе с половиной жителей Западного Уэльса не загнали на флот. Однако здесь по-прежнему не хватает моряков: треть экипажа составляют испанцы и фламандцы.
– Сколько же моряков на судне?
– Две сотни. A когда мы пойдем в бой, к ним прибавятся еще три сотни солдат… так нам говорят. Нас будет слишком много, и некоторые утверждают, что все вместе мы можем опрокинуть корабль, если встанем на высоких корме и носу.
Мы миновали еще один люк, и мои руки немедленно ощутили это. Теперь мы оказались в трюме. Густой и вонючий пар заставил меня задохнуться, я с трудом подавил позыв к рвоте, и мое лицо немедленно покрылось капельками пара. Общее впечатление усиливал гнилостный соленый запах, исходивший, как я понял, от береговой гальки, используемой в качестве балласта. Слева от себя я увидел две больших кирпичных печи, сложенных на кирпичном же основании. Желтые языки пламени плясали под котлами с кипящей похлебкой, в которой плавали серые куски мяса. Пламя, бурлящие котлы и влажные стены напомнили мне картину проповеди какого-нибудь священника-радикала с описанием ада. Двое обнаженных по пояс молодых людей помешивали варево. Один из них отошел, чтобы подбросить в огонь полено из сложенной на полу небольшой кучи. По другую сторону котлов двое людей в мундирах обследовали содержимое котлов с помощью ложки. Одним из них был Филип Уэст, другим, как я догадался, – корабельный повар.
Кок проговорил:
– Это кушанье нельзя подавать наверх, сэр. Его надо вылить за борт и постараться найти бочонок еще не протухшей трески.
– А такой еще можно найти? – с гневным нетерпением откликнулся Уэст. – Сегодня мы должны были получить новую партию провианта! Но вы правы, это гнилье нельзя давать людям.
Тут он увидел меня, и на лице его появилось выражение удивления, к которому примешивалось даже некое подобие ужаса. Шагнув вперед, он рявкнул на Моргана:
– Это что еще?!