Кампучийские хроники

Притула Виктор Иванович

И снова в путь. Расстояние 260 км, теперь на автобусе. Единственное, что осталось нетронутым в этой стране, — дороги. Отличные, широкие, прекрасно сохранившиеся. Едем со скоростью под 100 км. Через каждые 5 км — мост, обязательно взорванный. Временные металлические перекрытия. Через километр-два пост, вьетнамский или кхмерский. За пулеметом лежат совсем дети. Призыв здесь в 16 лет. А 16-летний кхмер выглядит, как наш 12–13-летний пацан.

Наконец приближаемся к цели. Порт Кампонгсаом. Бывший курорт. Климат соответствующий. Ни в какое сравнение не идет с климатом Вьетнама или Индии, но все сильно запущено. Городок

небольшой, тысяч, наверное, 5–10. Живем пока на пассажирском судне „Любовь Орлова“. Через месяц оно уйдет, и мы переберемся на „виллу“. Наш дом — наша крепость. Первый этаж на сваях, второй — жилой, третий — крытая веранда. Забор, прожекторы. Своя система водо- и энергоснабжения, хлебопечь и т. д. У ворот вьетнамец с автоматом. Рядом — шикарные пляжи с пальмами, на них кокосы. Вода не холодная и не противно теплая. Можно сидеть в ней весь день.

Платят доллары. Однако тратить их совершенно негде. Магазины не функционируют.

Сейчас весь мир пытается навести порядок в этой стране. Дороги забиты нашими „ЗИЛами“, итальянскими грузовиками, американскими, немецкими и бог еще знает какими. На всех надпись UNICEF — организация ООН по оказанию помощи детям…

Работаю переводчиком. В основном на французском, хотя говорящих на этом языке осталось очень мало, ведь Пол Пот уничтожал в основном интеллигенцию. Иногда приходится говорить на английском — когда появляются представители ООН или других подобных организаций.

Кровь на дороге

Жизнь Вадима оборвалась на той самой дороге № 4, о которой он с таким восхищением рассказывал в своем письме. На этот раз он смог одолеть ее лишь наполовину…

— 7 ноября в Пномпень самолетом прибыла очередная группа советских специалистов с женами, около 30 человек, и почта, — рассказывает Анатолий Рылов, групповой инженер-диспетчер по пассажирскому флоту ДВМП, в Кампучии он в то время был инженером по коммерческой работе. — Вадим приехал встречать соотечественников, чтобы затем сопроводить их в Кампонгсаом. На два праздничных дня дорогу закрыли, считая ее слишком опасной на этот период. А 9 ноября в 8 часов утра в гостиницу, где остановились наши, прибыл представитель министерства транспорта и связи Кампучии Пук Рабун с сообщением: можно выезжать.

Вадиму очень хотелось посмотреть выступление кхмерского королевского театра, которое устраивалось вечером того же дня, и он отправился к руководству с просьбой подменить его на эту поездку. Но жизнь в Кампучии строилась по очень жесткому распорядку, и разрешения он такого не получил. До сих пор помню, как Вадим, крепко пожав мне руку, обронил при прощании: „Ладно, Толя, чему быть — того не миновать!“ Он словно что-то предчувствовал.

Советский „пазик“ тронулся в путь в сопровождении двух кампучийских джипов с охраной. Через два часа автобус расстреляла полпотовская банда…

Как рассказывали очевидцы, они уже проехали равнину, заросшую камышом, и начали приближаться к Сианукским водопадам, когда воздух разорвал треск пулеметной очереди. Вслед за ней раздался выстрел из базуки. Александр Сляднев, стивидор из Восточного порта, был убит сразу же — пуля попала в висок. Вместе с ним погиб кхмерский охранник. Вадим сидел на первом сиденье — влетевшая в открытую дверь граната разорвалась прямо за ним, разворотив правое бедро и тяжело ранив

в голову. Осколками зацепило В. Дмитриева, Я. Бобрушку, А. Лебедева, водителя автобуса и кхмерского служащего из министерства транспорта и связи.

Непонятно, откуда брались у смертельно раненного Вадима силы — несколько глотков водки, может быть, лишь немного притупили нестерпимую боль. Он успел еще отдать все необходимые распоряжения, предотвратив таким образом панику. Словом, сделал все, чтобы советских специалистов доставили в Кампонгсаом уже без этих страшных „приключений“. Самого его вместе с В. Дмитриевым встречная иностранная машина отвезла в ближайший вьетнамский военно-полевой госпиталь. Но помочь Вадиму было уже невозможно. Он скончался от полученных ран. А было ему всего тридцать два…

Расстрелянный окровавленный пустой автобус с обгоревшими сиденьями вернулся в Пномпень к вечеру. Как только известие о гибели наших специалистов поступило в советское посольство, советник на вертолете тут же вылетел в Кампонгсаом.

Я вызвал с концерта всю нашу делегацию. Помянули ребят как положено…

А утром срочно начали готовить операционную. В правительственном госпитале царила та же разруха, что и везде, — ни света, ни кондиционера, ни лекарств. За несколько часов операционную вымыли, раздобыли перевязочный материал, лекарства и местных хирургов — кхмера и вьетнамца. Не было только наркоза, его заменял коньяк.

Поздно вечером вертолет доставил первого раненого — Бобрушку, потом Дмитриева — у него была раздроблена коленная чашечка. Ногу удалось спасти.

После этого случая зарубежные средства массовой информации подняли шумиху, мол, многие советские специалисты потребовали срочно отправить их обратно в Союз. Такого не было. Я сам там провел четыре года. И таких было немало.

Позже А. Рылов был награжден кампучийским орденом труда III степени, И. Курбатов, механизатор Восточного порта, и Л. Рец, работник Владивостокского морского торгового порта, — орденом Дружбы народов.

— С Вадимом очень приятно было работать и просто общаться, — вспоминает Анатолий Маршев, начальник эксплуатационно-контрольного парка ДВМП, в то время консультант министерства труда Кампучии. — Это был удивительно радушный, внимательный и очень ответственный человек. Не случайно буквально через неделю его пригласили в гости на кампучийскую свадьбу. Вадим с ходу начал изучать кхмерский язык и даже успел составить первый небольшой русско-кхмерский разговорник.

Как переводчик, Вадим был очень занят на совещаниях и в министерстве транспорта Кампучии, и в управлении порта Кампонгсаом. Но при этом он еще выкраивал время, чтобы помочь в организации водолазной группы в порту. Вообще он очень любил море, акваланг, но больше всего свою семью — жену Любу, сына Дениса…

Память нуждается в пристанище

В пароходском музее есть стенд, посвященный Вадиму Еремееву. Здесь можно увидеть его курсантскую фотографию (он окончил ДВВИМУ), костюм аквалангиста, кампучийский орден труда III степени, которым советский переводчик, как и его товарищ Александр Сляднев, был награжден посмертно. В музейных запасниках есть несколько любимых книг Вадима на французском языке. Кстати, выучил он его практически самостоятельно, а отшлифовал на годичных курсах в Ленинграде.