Канал имени Москвы
Шрифт:
Анна знала, о чём он. Даже здоровый скремлин крайне опасен. Бешеный же скремлин накидывается на всё живое. В обострённой стадии может даже не разобрать своих сородичей. Хотя Анна ни разу не слышала, чтобы один скремлин причинил вред другому.
— Как же так? — Ева посмотрела на Хардова. В глазах стояли слёзы, наверное, потому, что напряжение стало отпускать девушку. — Она только что спасла нас, и в благодарность вы хотели её убить?!
— Она… была больна, — сказал Хардов. Повернул
Это движение не укрылось от Анны, она отпускать курок совсем не торопилась.
— Вовсе нет, — возразила Ева. — Она была напугана. Как и вы все. — Девушка погладила зайчиху по голове, и та прижала уши к спине. — Как и я.
Никто не видел, как Фёдор появился на пороге каюты. Обессилевшие ноги не слушались его, и чтобы не упасть, ему пришлось взяться руками за проём. Но он также напряжённо смотрел на Еву. А потом перед глазами всё поплыло, и Фёдор только успел отступить внутрь и повалиться на свою лежанку.
— Давайте просто отпустим её, — попросила Ева. — Пожалуйста, пусть живёт.
Хардов взглянул на берег, по которому стелились последние остатки тумана.
— Она больна. — Гид пожал плечами. — Но, наверное, там ей станет легче.
Потом он несколько виновато посмотрел на Матвея Кальяна:
— Прости, капитан. Этого не должно было случиться.
Но Матвей не отводил взгляда от Евы.
— Давайте отпустим скремлина, — лишь сказал он.
6
— Кто она? — спросила Рыжая Анна.
— В смысле? — Хардов поморщился. Он в задумчивости смотрел на берег, где они только что выпустили белую зайчиху. Он ни разу не встречал прежде столь яркого интенсивного света. Даже Мунир был не способен на такое. А Мунир мог многое. Только Анна ошибается. Сильной оказалась не белая зайчиха. Сильным было что-то в тумане.
— Как ей это удалось? С зайчихой? Никогда такого не видела.
— Я не знаю. Может, хм-м-м… Всякое бывает.
— Хардов!
— Тише, Анна. Перепугаешь команду.
Она помолчала. Затем заговорила с нажимом:
— Послушай, там, в Дмитрове у меня, возможно, осталась разрушенная жизнь.
— Я очень сожалею, Анна.
— Правда? А я нет. Хочу, чтобы ты знал: когда Тихон попросил тебе помочь, я с радостью согласилась. Он не просил меня идти за Тёмные шлюзы. Но я пойду. И пробуду с тобой столько, сколько будет нужно.
— Анна, милая, я очень благодарен тебе. Даже больше…
— Не пытайся быть галантным. — Она усмехнулась. — Не всегда получается.
— Когда-то ты так не думала.
— Прекрати! А то сам пожалеешь. — Она взяла и несильно толкнула его в грудь. — Он хороший человек, мой муж… — Вздохнула. Лёгкий румянец
— Ева? Ну, она… очень необычная девушка.
— Угу, понимаю. Только я не верю историям про детей природы. Девушки в цветочных венках, которые бегают по лесу босиком, дружат с каждой травинкой и знают всех птичек по именам… — Анна покачала головой. — Так тебе не отделаться. Так что выкладывай.
— Анна, это не мой секрет, — серьёзно сказал Хардов.
Рыжая понимающе кивнула, но явно ожидала продолжения.
— Хорошо, — сдался Хардов. — Ты права. Обещаю обо всём с тобой поговорить.
Анна затрясла головой, но гид поднял раскрытую ладонь, призывая её дослушать.
— Ты действительно права, и мы поговорим. Ещё до Тёмных шлюзов. Мне только надо самому… кое в чём разобраться. Думаю, на линии застав и поговорим.
Анна вздохнула:
— Только не тяни с этим.
Она неожиданно и посмотрела Хардову в глаза:
— Ты очень напугал меня сегодня. Почему ты попросил меня работать со скремлином? Почему не сам?
Хардов молчал. Анна накрыла его ладонь своею, сжала её:
— Ведь это не…
Хардов ответил ей пронзительным взглядом, но в рисунке его плотно сжатых губ на миг проступило что-то горько-беспомощное, и отвёл глаза.
— Хардов, почему ты сам не воспользовался помощью Мунира? Или хоть бы той же белой зайчихи?
— Я не могу, — глухо отозвался он.
— Не могу?!
— Я дал зарок.
Глаза Анны расширились. Казалось, она на миг потеряла дар речи. Начала отрицательно мотать головой, выдохнула:
— Не-е-ет!
— Мне пришлось.
— Хардов, но ведь ты…
— На гиблых болотах. Иначе бы мы не вышли.
— Бог мой…
— За нами следили уже там. Я понял это на Лысом дозоре. Кто-то пробудил старые кости. Я слышал их. Да и бледные огни рыскали по туману не сами по себе.
— Я так и знала. Надеялась, что не это… О, чёрт. Чёрт!
— Такие дела, Рыжая. Так что я теперь… — И опять эта горько-беспомощная усмешка.
Рыжая Анна вдруг подалась к Хардову, обняла его и привлекла к себе.
— Анна, ну что ты? Команда…
Только она его не слушала.
— Господи… Но… Ты понимаешь, что теперь тебе нужно держаться подальше от тумана?
— Ты уж определись: бог или чёрт? — попробовал шутить Хардов.
Но она перебила:
— Это-то ты понимаешь?!
— Анна, мне пришлось. Разве поступил бы так, если б мог по-другому?
— Нет-нет. — Она согласно закивала.
— Сам не ожидал, что так… Не вовремя.