Канарейка для ястреба. Реальная жизнь
Шрифт:
Как слепой и глупый котенок в самой глубине души я продолжаю верить в чудо. В удачу, да во все, что угодно! Где-то во мне в предсмертных муках еще трепыхается надежда.
Новая я, лишенная эмоций, осознает, что на моем обучении можно ставить крест, закрывая дверь и подписывая документы на отпуск, я подписала свой смертный приговор.
За все нужно платить.
Мой отсчет по оплатам запустился.
Глава 11
Я добираюсь до нашей провинциальной глухомани.
Странно, что несмотря на всю боль, которую он причинил, я не могу его вычеркнуть. Не могу забыть… Он во мне, я отравлена им и его яд струится по моим венам, разъедает кислотой все внутренности.
Информации о Ривзе нигде нет. Хочу уже закрыть браузер, как натыкаюсь на статью в желтой газетенке.
“Наследник империи “Ривз Корпорэйшн” после трагедии принял решение передислоцировать бизнес в Европу. Он с невестой покинул Штаты. Мы выяснили, что после соблюдения траура Тайгер узаконит отношения. Грандиозная свадьба запланирована на следующий год”.
Выключаю телефон, смотрю вдаль. Повторяю, как мантру: “Не думать”. Не хочу чувствовать. Ничего не хочу. Просто уснуть и проснуться в другой, альтернативной реальности, где нет и никогда не было Черного Ястреба.
Смотрю на сменяющийся за окном пейзаж на протяжении часов. Я в какой-то душевной прострации. Мозг вырублен. Может, в этом ледяном спокойствии и мое спасение…
Замечаю, чем ближе приближаюсь к родным пенатам, тем страшнее и ужаснее здания и улицы. Трущобы встречают меня безрадостным серым туманом и дождем, который заползает под ворот плаща, неприятно холодя кожу.
Я медленно ступаю на треснувший перрон, поворачиваюсь, чтобы спустить чемодан, но не успеваю. Мою ладонь накрывает сильная мужская рука с татуировками, набитыми на фалангах пальцев. Я замечаю эту вязь в скудном освещении уходящего солнца.
В трущобах такие тату просто так не делают. Их заслуживают. Хоть я не особо сильна в расшифровке подобных кодов, понимаю, что эта рука принадлежит не самому последнему человеку в местной иерархии.
Мой чемодан с легкостью оказывается в чужой сильной руке:
– Привет, Адик, – раздается позади глубокий голос, оборачиваюсь, вперив удивленный взор в крупного мужчину с вихрастыми волосами, что небрежно торчат во все стороны…
Опасность. Незнакомец стоит непозволительно близко. Я реагирую на его вторжение в свое личное пространство слишком остро, рвано выдыхаю, пытаясь отшатнуться, но мне некуда отступать.
Сероватые глаза рассматривают меня с особым пристрастием, скользят вдоль лица, медленно лаская, и останавливаются на приоткрытых губах. Меня изучают, считывают эмоции, проскальзывающие на моем лице. Ноздри мужчины на грани видимости дергаются, словно
В трущобах не в фаворе слабость. Слабых давят.
Почуяв мою панику, он делает шаг назад, уступает. Сглатываю, напоровшись взглядом на страшный шрам, пересекающий губы.
Некрасивый, но очень харизматичный мужчина. Энергетика опасная. Сероватые глаза рассматривают меня с интересом. Чисто мужской взгляд и кажется, что он видит насквозь. Позволяет мне чувствовать, что я ему явно пришлась по вкусу.
Улыбается. Может, намеренно пугает, потому что от кривого порезанного оскала Джокера хочется заорать.
Смотрю в графитовые глаза и вдруг тело простреливает импульс. Присматриваюсь к незнакомцу и все-таки узнаю…
– Фил?! – в растерянности шепчу и получаю еще одну порцию страха, вызванного его широкой улыбкой-оскалом.
Мотаю головой в неверии. Мой друг родом из далекого детства вырос и превратился в того, кто идеально вписывается в реалии жизни трущоб. На мгновение останавливаю взгляд на четко очерченных губах с некрасивым рваным шрамом. Когда-то давно, в нашу последнюю встречу, этого шрама не было.
– О, таки признала… – ухмыляется Гринвуд, а я с трудом сдерживаю желание отшатнутся. Он пугает. Шрам сильно кривит мужские губы.
– Эйрин просила тебя встретить, пойдем.
Мы с моим грозным провожатым идем в сторону улицы. Стремительно темнеет и дождь начинает лить как из ведра. Не замечаю, как промокаю до нитки, до ледяных пальцев и волос, что змеями облепляют лицо.
Темнота вокруг слегка разбавляется светом редких уличных фонарей, но мне особо не нужно разглядывать дорогу. Я знаю наизусть каждый ухаб и каждую кочку здесь.
Мужчина идет рядом и молчит. Просто ступает за мной незримой тенью, и я благодарна, что он не начинает ничего незначащих бесед и расспросов. Нет пустого заполнения эфира. Мне сейчас не до этого.
Мое сердце бьется в груди рвано и больно. Я не могу пока осознать всю серьезность ситуации.
Молча доходим до паркинга и Фил открывает передо мной дверцу черного трака, помогает забраться на высокую ступеньку. Закидывает чемодан в кузов и, сев в машину, заводит мотор, который отзывается глухим рычанием.
Едем не особо долго. Вскоре Гринвуд тормозит у здания больницы. Смотрю на это навороченное сине-белое здание, так не вписывающееся в привычную картину трущоб, и сердце пропускает удар.
Неприятные чувства накатывают, опутывают щупальцами страха, волнения и грусти. Я дрожу, не спешу выходить из машины. Боюсь того, что увижу. Страх сковывает по рукам и ногам, становится сложно дышать.
Крупная рука ловит дрожащий подбородок и поворачивает мое лицо, заставляя встретить строгий взгляд сероватых глаз. Знакомый незнакомец выглядят зловеще в полумраке салона.