Канарис. Руководитель военной разведки вермахта. 1935-1945 гг.
Шрифт:
Канарис и Гейдрих условились ограничить агентурную деятельность абвера за рубежом только получением сведений военного характера, собирать политическую информацию уже не дозволялось. Надо сказать, что вопрос сбора политической информации за границей стал еще при Патциге, предшественнике Канариса, предметом крупных разногласий, причем не только между абвером и СД, но и с целым рядом других важных учреждений. Наряду с министерством иностранных дел и СС, на ведущую роль в сфере внешней политической разведки претендовали также основанный Германом Герингом так называемый «Научно-исследовательский институт» [4] , который, помимо прочего, успешно перехватывал и расшифровывал дипломатическую почту иностранных государств, Внешнеполитическое управление Розенберга и Зарубежная организация НСДАП. Еще капитан 1-го ранга Патциг пытался образовать вместе с министерством иностранных дел единый фронт против различных организаций партийного толка. Его предложение о заключении джентльменского соглашения по данному вопросу натолкнулось на сопротивление статс-секретаря фон Бюлова, который, по-видимому, не смог преодолеть с давних пор существовавшее в дипломатическом ведомстве недоверие к военным и который, кроме того, рассчитывал заполучить эту функцию для своего министерства. Как и следовало ожидать, устоять против партийных организаций Бюлов не смог и официальные
4
Созданный Г. Герингом «Научно-исследовательский институт» осуществлял контроль за телефонной, телеграфной и радиосвязью иностранных дипломатических представительств и дешифровку посылаемых сообщений.
Этому способствовало и умение Канариса устанавливать дружественные связи с авторитетными и компетентными чиновниками министерства иностранных дел, придерживавшимися тех же взглядов на гитлеровский режим. На основе взаимного доверия, существовавшего, например, между Канарисом и начальником политического отдела и позднее статс-секретарем министерства иностранных дел фон Вайцзеккером, сложились хорошие отношения, какие редко где-либо возникают между шпионской и дипломатической организациями. Ведь наличие между этими двумя инстанциями взаимной подозрительности и натянутых отношений считается повсюду вполне нормальным явлением. Дипломатов обычно приводят в ужас международные осложнения, а разведывательные органы всех государств мира не могут обойтись без скандалов, порой довольно неприятных, ибо им приходится использовать методы, не предусмотренные писаными или неписаными правилами международной дипломатии. Разумеется, время от времени между абвером и внешнеполитическим ведомством тоже возникали трения, однако, благодаря взаимному доверию Канариса и Вайцзеккера, они никогда не были продолжительными и злонамеренными [5] .
5
В большинстве случаев трения возникали из-за ревности Риббентропа, которая особенно ярко вспыхивала, если важные сообщения поступали к Гитлеру из военного ведомства быстрее, чем из министерства иностранных дел. Подобные случаи были неизбежны, особенно после того, как стали пресекаться попытки начальника группы «Аусланд» передать коллегам из министерства иностранных дел сведения политического характера, полученные через атташе или другими путями. Это вызвало громкие протесты Риббентропа, заявившего о вмешательстве в сферу его компетенции. Тем не менее Канарис заботился о том, чтобы все поступающие в его ведомство сведения, касавшиеся вопросов внешней политики, передавались через надежных посредников «исподволь» соответствующим мидовским чиновникам. Тем же путем Канарис получал информацию от друзей-дипломатов.
Абвер никогда не занимался политическим сыском внутри страны, тем не менее Канарис, как правило, был неплохо осведомлен обо всем, что происходило в правящей нацистской партии, о напряженных отношениях между представителями партийно-правительственной верхушки, каждый из которых лез из кожи вон, лишь бы заручиться благосклонностью и расположением фюрера. Еще в мирное время и в начальный период войны Канарис стал получать обширный материал о злодеяниях нацистского режима, планируемых или уже совершаемых, о которых информировал немецкое военное руководство. К сожалению, чаще всего оно никак на это не реагировало. Снабжал Канариса соответствующим материалом главным образом полковник (впоследствии генерал) Остер, получавший обширную информацию тайно от своих многочисленных сторонников среди «коричневых» и «черных», в том числе от начальника берлинской полиции графа Хельдорфа и начальника германской криминальной полиции Небе [6] . Правда, не стоит и переоценивать значение этих контактов, поддерживаемых с опасностью для жизни всех участников. И уже никак нельзя согласиться с послом фон Хасселем, который, ссылаясь на посланника фон Хентига, записал 16 декабря 1938 г. в своем дневнике, что «вся партия находится под постоянным наблюдением абвера Канариса». Конечно, информационные возможности и сфера практической деятельности абвера были не безграничны, но все же при умном и находчивом руководителе они были достаточно широки, хотя, как уже указывалось выше, значительная доля энергии уходила на пресечение явных и замаскированных экспансионистских устремлений РСХА. Благоприятно на деятельности организации Канариса сказывалось то обстоятельство, что ей, в сравнении с другими государственными институтами Третьего рейха, заметно меньше докучало гестапо. У абвера, например, была своя паспортная служба, выдававшая заграничные паспорта и проставлявшая требуемые визы; самостоятельно и довольно вольготно служба решала вопросы, связанные с доказательством арийского происхождения своих сотрудников. Среди офицеров абвера и особенно среди его агентов было немало тех, кто не вполне соответствовали положениям Нюрнбергских законов о гражданстве и расе.
6
Помимо Остера, информацией о внутриполитических событиях на подопечной территории обеспечивали Канариса филиалы абвера.
Один из высших чинов СД на допросе в Нюрнберге подробно описал характер отношений вермахта и службы безопасности. Даже если в целом его показания вызывают сильные сомнения, отдельные детали выглядят весьма правдоподобно. Он, в частности, рассказал о курсировавших в довоенные годы в офицерских кругах вермахта слухах, согласно которым Гиммлер и Гейдрих вознамерились, используя методы ВЧК, занять главенствующие позиции в вооруженных силах Германии. По его словам, он не знал, приступали ли Гиммлер и Гейдрих когда-либо к осуществлению задуманного, однако очень сомневается, так как у них не было
Эти высказывания одного из руководителей СД заслуживают внимания. Они свидетельствуют о том, что и Гейдрих стремился тайно, через добровольных «помощников», заполучить сведения о процессах, происходящих в вооруженных силах и особенно в абвере. Беспрепятственное функционирование в стенах абвера в продолжение ряда лет центра сопротивления гитлеровскому режиму является веским доказательством, что частный осведомительный аппарат Гейдриха действовал менее успешно, чем разветвленная агентурная сеть Остера, работавшая против нацистской партии и гестапо. Сотрудники абвера не допустили проникновения в свою среду полицейских шпиков. И все-таки к этой проблеме нам придется еще вернуться.
Здесь мы лишь коротко коснемся отношений Канариса с высшими чинами гестапо. Личные контакты с Гиммлером были редкими и нейтральными, ничем не примечательными. Канарис был о нем невысокого мнения, считая, по сути, мелким провинциальным чиновником, неожиданно выскочившим в тузы, жестоким и коварным, но недалеким и трусливым. С ним, полагал Канарис, он легко справится. Сложнее были обоюдные отношения с Гейдрихом, которого Канарис серьезно опасался. То был безотчетный страх: от Гейдриха веяло чем-то зловещим. Высокого роста, плотного телосложения, с косым, почти как у монгола, разрезом глаз и холодным пронзительным взглядом змеи – тип уголовника крупного масштаба и необузданных страстей. И в то же время Канариса чем-то увлекала схватка с человеком столь высокого ума, которого он однажды назвал «умнейшей бестией». После первой служебной встречи с Гейдрихом Канарис в своем дневнике характеризует его как «беспощадного фанатика, с которым трудно будет ужиться, открыто и доверительно сотрудничать». Страх перед Гейдрихом со временем не исчез: иногда достаточно было телефонного звонка от шефа РСХА, чтобы вызвать у Канариса чувство беспокойства.
Но несмотря ни на что, Канарис старался, пока Гейдрих был жив, поддерживать с ним хорошие личные отношения. Внешне их можно было бы назвать даже дружескими. Так уж случилось, что, когда в начале февраля 1935 г. семья Канариса переехала из Свинемюнде в Берлин, она поселилась в южной части города на Дёлле-штрассе. Как, однако, скоро выяснилось, на той же улице, неподалеку, уже некоторое время жил и Гейдрих. Из деловых соображений, преодолевая скрытую неприязнь, Канарис поддерживал с ним семейное знакомство. Иногда летом 1935 г. жена и дочери Канариса отправлялись к семье Гейдриха, чтобы у них в саду поиграть в крокет. В августе 1936 г. Канарис купил небольшой дом в Шлахтензее на Дианаштрассе, переименованной затем в честь писателя Оттомара Беты в Бетацайле. Было ли это чистое совпадение, что через полгода Гейдрих купил на соседней улице, в двух минутах ходьбы от Канарисов, строящийся дом, в который по окончании строительства и вселился? Жена Канариса как-то не удержалась и, смеясь, заметила: «У вас это здорово получилось!» Гейдрих намек понял, иначе бы он не стал горячо доказывать, что совершенно случайно нашел подходящее жилье именно в этом районе. Возможно, что и в самом деле не было никакого умысла. Ведь, в конце концов, начальнику РСХА нет необходимости лично вести слежку за своим противником из абвера.
А что Гейдрих, невзирая на внешне дружелюбное отношение к Канарису, видел в нем противника и при встречах с ним держал ухо востро, удостоверяют многие бывшие работники СД. Он предостерегал своих подчиненных от «этой старой лисы, перед которой нужно всегда быть начеку».
Как рассказывал Шелленберг, штандартенфюрер СС и руководитель абвера после увольнения Канариса, Гейдрих не решался разделаться с адмиралом лишь потому, что у того были спрятаны в надежном месте документы, свидетельствующие о не совсем арийском происхождении шефа службы безопасности. О том же говорили и другие лица. Однако эти документы до сих пор так и не обнаружены, хотя нет никаких сомнений в том, что в крови отца Гейдриха была солидная порция «неарийской» примеси. Вместе с тем утверждению Шелленберга противоречат многочисленные вполне достоверные показания лиц, близко знавших Канариса, о том, что он испытывал постоянный страх перед Гейдрихом и что сообщение о его гибели воспринял со вздохом облегчения. Это, однако, не помешало Канарису на похоронах Гейдриха заявить глухим голосом (будто его душили слезы) сотрудникам убитого, что он всегда уважал и высоко ценил Гейдриха как человека, государственного деятеля и преданного друга.
При всем недоверии внешне дружеское расположение Гейдриха было для деятельности Канариса весьма полезным. Несмотря на взаимную сдержанность, во многих случаях ему удавалось своевременно узнавать о планах и намерениях СД. И хотя Гейдрих относился к Канарису с подозрением, он тоже, по всей видимости, дорожил плодотворным сотрудничеством с абвером.
В связи с печальными обстоятельствами увольнения его из военного флота Гейдрих затаил обиду на вермахт, и он также не мог не заметить, что высшие офицеры ВМС и сухопутных войск, считавшие его ренегатом, старались по возможности избегать общения с ним во внеслужебное время. Потому-то, невзирая на внутреннее предубеждение, знакомство с семьей Канариса было для Гейдриха приятным, и в беседах с шефом абвера он часто был более откровенным, чем ему бы хотелось.
Глава 9
Испанская шарада
Наряду с переговорами между Канарисом и Гейдрихом о разграничении компетенций их ведомств, продолжался процесс расширения и совершенствования всех звеньев абвера. Канарис старался создать условия для того, чтобы в любое время быть в состоянии представить руководству вооруженных сил Германии как можно более полную и правдивую картину о военном, политическом и экономическом соотношении сил с вероятным противником. В связи с некоторыми публикациями последних лет в обществе получила распространение точка зрения, будто Канарис сознательно и систематически в ущерб немецким военным усилиям скрывал важную информацию, поступавшую от агентуры и из отделений абвера на местах или же направлял ее в соответствующие инстанции вермахта в искаженной, фальсифицированной форме. И в книге Гизевиуса «До горького финала» есть высказывание, которое можно интерпретировать в этом смысле. Однако лица, наблюдавшие за деятельностью спецслужб на протяжении ряда лет, называют подобные утверждения абсолютно неверными. Как правило, в Генеральный штаб сухопутных войск, а также оперативному руководству военно-воздушными и военно-морскими силами передавали информацию в том виде, в каком она поступала в отделы абвера, с указанием при необходимости характера и надежности источника. Именно это руководство и соответствующие инстанции Генерального штаба, а вовсе не абвер, были обязаны анализировать и оценивать обстановку на основании сведений, поступивших из управления Канариса, в совокупности с разведывательными данными, полученными другими путями: в результате радиоперехвата, допросов военнопленных и т. п.