Канатная плясунья

Леблан Морис

Из лесу показались два конных жандарма. Они проскакали мимо фургона и свернули на дорогу в замок, не обратив на Доротею и ее спутников никакого внимания.

— Видишь, — улыбнулась Доротея. — Они совсем не думают о нас.

— Но они едут в замок.

— Так что? Там устраивают народное гулянье, и двое жандармов для порядка.

— А если в замке обнаружили кражу и телефонировали в жандармерию?

— Едва ли. Пропажу заметят вечером, когда графиня начнет одеваться.

— Но все-таки, Доротея… Ради Бога, не

езди туда, — умолял испуганный Кантэн. — Увидишь: мы непременно попадем в ловушку. И потом, этот тип, который прыгнул в яму… Он может меня узнать.

— Глупости. Ты был неузнаваем. Самое большее, что он может придумать, это арестовать огородное чучело в сюртуке и цилиндре.

— А если вдруг начнется обыск и у нас найдут серьги?

— Подбрось их в парк, в кусты. А я погадаю на картах, и дама отыщет пропажу. Мы будем иметь колоссальный успех.

— Но если случайно…

— Да замолчи ты. Если, если… Я хочу видеть замок, который зовется Роборэй, и баста. Едем.

— Но я боюсь и за себя, и за тебя.

— Оставайся.

Кантэн пожал плечами, задумался, потом щелкнул бичом и сказал решительно:

— Ладно. Будь что будет. Едем.

II. Цирк Доротеи

Замок Роборэй находился в самой живописной части департамента Ори недалеко от Домфрона. С восемнадцатого века он назывался Роборэем, а раньше его звали так же, как и соседнюю деревушку, Шаньи. Деревенская площадь Шаньи была как бы продолжением барского двора. И если ворота замка бывали открыты, эта площадь казалась очень большой и просторной. В круглом внутреннем дворе были устроены солнечные часы и старинный каменный фонтан со скульптурными сиренами и дельфинами.

Цирк Доротеи с музыкой проехал через деревню, то есть Кастор и Поллукс важно шагали перед фургоном и изо всех сил дули в медные трубы, стараясь выдуть из них как можно больше фальшивых нот. Кантэн тащил плакат с объявлением, что представление начнется в три часа, а Доротея стояла на крыше фургона и торжественно правила Кривой Вороной с таким видом, точно это, по крайней мере, королевская колесница.

На площади уже стояло несколько фургонов и карет. Наскоро разбивали балаганы, ставили карусели, качели, игры…

Зато цирк Доротеи не делал никаких приготовлений. Доротея отправилась в мэрию за разрешением, Кантэн распряг лошадь, а мальчуганы занялись стряпней. Капитан все еще спал.

К полудню на площади появилась публика — крестьяне и торговцы из Шаньи и окрестных деревень. Кантэн, Кастор и Поллукс дремали в глубине фургона. Пообедав, Доротея снова исчезла. Она прошлась по краю утеса, подошла к обрыву, по которому карабкался утром Кантэн, погуляла в парке, потолкалась среди народа.

— Ну, что? — спросил Кантэн, когда она вернулась. — Разузнала ты что-нибудь интересное?

— Да, кое-что. Оказывается, этот замок долго был необитаем.

Теперешний его хозяин граф Октав де Шаньи. Последний потомок их рода. Сейчас ему лет сорок — сорок пять, и он женат на миллионерше. Раньше они здесь не жили и только после Версальского мира отремонтировали замок и вчера справляли новоселье. Вот почему были гости, а сегодня устраивается народное гулянье.

— Ну а насчет названия Роборэй ты ничего не разнюхала?

— Нет, ни словечка. Я даже не знаю, почему папа вспоминал о нем перед смертью.

— Значит, мы уедем отсюда сейчас же после представления? Да? — приставал Кантэн, только и думавший о том, как бы поскорее выбраться из опасного места.

— Не знаю. Посмотрим. Я все-таки заметила здесь много странного.

— Относящегося к твоему отцу?

— Нет, — ответила она нерешительно. — Нет, совсем другого… Я просто хочу объяснить себе эти странности… Видишь ли, если в деле бывает темное место, так без света никак не угадаешь, что там скрывается… И мне хотелось бы пролить побольше света… Одним словом, осветить его.

Она умолкла, задумалась, потом сказала, взглянув в глаза Кантэну:

— Ты знаешь, какая я осторожная и благоразумная. И ты знаешь, какой у меня нюх и глаза… Я вижу, я чувствую, что мне необходимо здесь остаться.

— Почему, из-за названия Роборэй?

— Из-за названия и по другим причинам. Я боюсь, что мне придется действовать, даже решиться на довольно опасные и неожиданные вещи.

Кантэн смотрел на нее во все глаза.

— Я ничего не понимаю, — сказал он наконец. — Объясни, пожалуйста.

— Ничего особенного. Человек, которого я прихлопнула в яме, гостит в замке.

— Что ты!.. Здесь… Ты его видела? Он привел жандармов?

Доротея улыбнулась.

— Покамест нет. Но все может быть. Куда ты спрятал серьги?

— Я положил их на дно большой корзины, в картонную коробочку с сургучной печатью.

— Хорошо. Как только мы кончим представление, ты отнесешь их туда, в кусты рододендронов, между решеткой сада и каретным сараем.

— Разве хватились серег?

— Нет еще. По-видимому, ты попал в будуар графини. Я перезнакомилась с горничными и долго говорила с ними. Про кражу ничего не слышно. Стой, — прервала себя Доротея. — Посмотри: кажется, к тиру подошли хозяева. Верно, эта красивая блондинка — графиня.

— Да, я ее сразу узнал.

— Прислуга ее очень хвалит. Говорят, что она — добрая и доступная. Зато графу ото всех достается: все считают его несимпатичным человеком.

Кантэн тревожно вглядывался в группу у тира и спросил:

— Там трое мужчин. Который муж графини?

— Важный, полный, в сером костюме. Смотри, смотри, он взял ружье. А те двое, кажется, родственники. Высокий с бородой, в роговых очках живет здесь целый месяц, а молодой в бархатной куртке и гетрах приехал вчера.