Канатные плясуны
Шрифт:
«Неплохие деньги, — подумал про себя саксофонист, — Вот уж на самом деле — как с куста.
Но если вызывать одну из работающих при сауне проституток, то ему самому не достанется ничего. Разве что копейку какую хозяин подкинет в качестве премиальных. Нет. Он не может упустить эти деньги».
И в голове мгновенно созрел план.
— Я сейчас вернусь, — извинился он перед клиентом.
Тот увлеченно дул на вилку с кусочком осетрины в расплавленном сыре.
Саксофонист спустился в подвал, открыл обитую жестью дверь. За дверью находилась крошечное глухое помещение,
На топчане спала Джессика, подложив ладонь под щеку. Во сне Джессика хмурилась.
— Эй! — потряс он ее за плечо.
— Чего тебе? — она открыла глаза.
— Хочешь, помогу тебе? А то теперь в покое не оставят, станешь субботники отрабатывать. Это когда тебя человек десять по очереди иметь станут.
— У меня договор с вашим хозяином, — напомнила она. — Я свою долю получу — и смотаюсь.
— Нет, красотка, — саксофонист сел рядом на топчан. — Кто ж тебя отпустит, ты еще прибыль принести сможешь. Наплюй на договор, дура, до сих пор сказкам веришь?
— А что ты предлагаешь? — тревожно спросила Джессика.
— У меня наверху, — он посмотрел на потолок подвального помещения, — клиент сидит. Ты его сейчас обслужишь по первому разряду, а я тебе обещаю: жизнь твоя в будущем станет намного легче и приятнее. Во всяком случае — здоровее.
— Тоже предлагаешь договориться? И тоже, когда я выполню свои обязательства, наплюешь на договор? Вали отсюда, я спать хочу, — и Джессика толкнула его в бок, чтобы он слез с топчана.
— А если я тебе всю морду разукрашу? — ласково предложил саксофонист.
— Попробуй, визажист хренов. У меня ведь с братвой какой договор — я им человека с деньгами показать должна, — напомнила Джессика. — Поэтому убить меня ты побоишься. А изобьешь, так ведь я пожалуюсь пахану вашему, время тянуть начну. Как ты думаешь, не озвереют ли они от твоего самоуправства, и тебя самого за это не отделают ли? — и она ядовито улыбнулась.
— Ладно, — саксофонист решился. — Договор будет честный.
— А гарантии?
— Гарантии есть. Тот клиент, что тебя ждет, платит… — он замялся и соврал, — сто долларов. Я эти деньги возьму себе. Ты об этом теперь знаешь. Если расскажешь братве, мне — конец. Они за любые деньги удавят, из принципа. Так что, если я тебе не помогу, у тебя теперь есть убийственный аргумент, чтобы мне отомстить. А я могу тебе помочь. Может, даже вытащить тебя отсюда. Через некоторое время…
— А вытащишь?
— Вытащу. Мне самому выгодно, чтобы ты исчезла после того, как дело сделаем.
— Исчезнуть можно по-разному.
— Я же не негодяй какой-нибудь, убийца, — он пожал плечами.
— Ладно, по рукам, — решила Джессика. — Душ сначала прими, — напомнил он, — клиент хочет по высшему разряду…
— Душ приму непременно, — пообещала она. — Ты клиента прямо в душ и пошли, там я ему устрою водную процедуру.
— Дама вас ожидает, — вернувшись, сообщил саксофонист.
А у самого сердце сжималось от страха — вдруг что не так получится? Отвечай потом перед хозяином: почему не вызвал Машку или Наташку, а задействовал незнакомую блядь…
Но хозяин уже ни в чем не мог его упрекнуть. Он лежал мертвый на скомканной простыне, запрокинув через подушку голову, и из уголка рта тянулась кровавая полоска от прокушенного в момент удушения языка.
03
Неожиданно на тумбочке у кровати затренькал мобильник.
— Ну, кто там? — он поднес телефон к уху, похожему на жеваный капустный лист.
Казалось, и жена была рада неожиданной помехе постельной утехе.
— Паша, — голос в трубке был тревожный. — Пахан накрылся, помер, понимаешь?
— Когда?
— Только что.
— Жалко Старика, — искренне сказал Паша-мореход. — Надо скинуться, похоронить батю по-человечески.
— Постой, Паша, не об этом речь…
— Может, памятник из мрамора? А то — мавзолей? Слушай, братан, мы что, на мавзолей не наскребем, а?
— Мудак ты, Паша. Старика еще когда хоронить, а вопрос надо сейчас решить…
— Какой вопрос?
— Кто на его место станет, Паша? Кто за городом смотреть будет?
— Ну, как братва проголосует… — Паша засопел.
— Какая братва, кто проголосует, ты что, о-уел? В общем так, слушай сюда: я, Влас и Затычка решили взять сторону Михея. Ты — с нами?
— Влас — еще ладно, а Затычка и вовсе мелюзга, — Паша-мореход поморщился. — Это ты охренел, Баклан? Ничего не скажу про Михея, нет. Котелок у него варит. Но у него же ни одной ходки. Он же халдеем в «Уюте» работал. А есть кандидатуры — хотя бы Адидас. Или Учкан? Его весь пригород поддержит. А там, знаешь, какие отморозки. Ну и абреков со счетов сбрасывать не стоит. Кто знает, чью сторону они возьмут…
— Паша, за Михеем не только мы стоим. Несколько газонокосильщиков из Москвы приехало. Михей подготовился…
— С какого хрена столичные пацаны в наши дела суются? Без них разберемся.
— Паша, может, ты сам на место Старика метишь? — подозрительно спросил абонент.
— Я войны не хочу. А если чужие в наши дела полезут, война будет, можешь не сомневаться.
— Ладно, Паша. Только не забудь, я тебе первому позвонил.
Человек, которого Паша-мореход только что называл Бакланом, отключил мобильник. В комнате, где собралось несколько человек, было душно. Кроме него самого, Михея, Власа и Затычки на диване, развалясь, сидели трое молодых людей, то ли одеждой, то ли выражением лица неуловимо похожих. Вроде, как из-под одного пресса вышли. И еще в углу сидел Некто, надвинув бейсболку так, что козырек закрывал почти все лицо.
— Отказался? — спросил один из троих похожих молодых людей.
— Я думаю, он нейтралитет возьмет, — Михей чувствовал себя неуютно.
— Так, — «Похожий» достал сигарету и сунул ее в уголок рта, не зажигая. — Кто еще представляет опасность? Как он его назвал — Адидас?
— Адидас воевать не станет, — вмешался Баклан. — Если мы его бизнес не тронем, если гарантии дадим — он согласится.
— А Учкан?
— Вот тут проблема, точно. У Учкана полсотни быков, да и абреки его поддержат. Он — авторитетный. У абреков с авторитетом строго.