Канатные плясуны
Шрифт:
— Ух, — залихватски выдохнул один из «грузчиков». — Это ж надо, сколько за пару дней наубивали? У нас, по весу, и картошки с участка столько не наберешь.
— Картошечки бы сейчас, — вздохнул мечтательно Мортон. — Да под стопочку. А если с селедочкой, да под зеленым лучком! Я особенно молоки уважаю…
Одного из перетаскивающих трупы вытошнило.
— Ну и нервы у тебя, Мортон, — удивился другой. — С такими нервами только в космос летать…
— Перекур! — объявил Мортон. — Подымим, братцы, тут можно.
— Ну, вот и я! — в дверях появился «гонец», пряча водку под полой халата.
— Слово свое держу, — напомнил Мортон, — сейчас спиртиком разбавим. Меня этому один хирург научил. Как они кого зарежут, ну, культурно, скальпелем, так коктейль такой — водка со спиртом — пьют. Вроде — отмечают. Называется — «Белое Безмолвие». Мутный, почти белый, и все молчат. Вроде — последняя память. Главное — не закусывать. От закуски только язва бывает, а памяти — никакой. Я б вообще на поминках закусывать запретил. Закуска, она ж, едри ее, та же мертвечина, разве что приготовленная со специями.
Тот, которого уже один раз вытошнило, снова отбежал в угол, зажимая ладонью рот.
— Вот ведь, сердешный, — проводил его сочувствующим взглядом Мортон. — Был у меня случай, когда я работал в Москве, в одном из самых престижных моргов: у нашего сотрудника крыша съехала. Ну, не рассчитал сил человек. Покойники, ему причудилось, стали со своих мест и сплясали…
— Ну, дает!
— Да будет врать-то!
— Не знаю, плясали они или нет на самом деле, да только по утру одного тела недосчитались. Ушел, рассказывал очевидец, тот самый, что в Кащенко попал. Ушел, да еще и паспорт у меня забрал, сволочь! Нельзя, говорит, им, покойникам, без паспорту разгуливать! Вот и оказался я после того случая в вашем захолустье, — перед выпивкой Мортона потянуло на откровения.
— Так это у тебя самого, Мортон, крыша съехала, и покойники плясали перед тобой до утра?! — догадались слушатели. — Это никакой не сотрудник был, а ты сам в Кащенко попадал! Ну-ка, ну-ка, смешай нам свой фирменный коктейль!
Мортон совместил спирт и водку в нужной пропорции в мерных стаканчиках. До этого из тех стаканчиков принимали медикоментозные средства некоторые из тех, кто оказывался после «клиентом» Мортона. Но Мортон не распространялся на эту тему собутыльникам.
— Ну, вздрогнули, болезные, — предложил он аудитории. — Чтоб вам всем. И тебе, сердешный, не блевать…
Стоявший к нему лицом «тостуемый» поднес стакан ко рту и так и замер. В глазах его отразился ужас. Молча он ткнул пальцем во что-то невидимое за спиной Мортона…
А там… Простыня, накинутая на один из трупов, которые еще не успели погрузить, вдруг колыхнулась. Мгновением позже из-под простыни показалась рука и раздался глухой голос:
— Братва, а мне не нальете?
Мортон, как и полагалось профессионалу, упал в обморок первым. Остальные
— Еще сколько грузить? — спросил водитель.
Наголо обритый санитар в халате, который явно был ему мал, сообщил:
— Все, поезжай.
— Я один не поеду! — возмутился водитель. — Я что — малохольный? С полным кузовом жмуриков ехать в одиночку?
Дима поправил тесный халат, успевший треснуть под мышкой, и с достоинством произнес:
— Я же с тобой, друг.
У ворот на выезде тоже дежурили. Но они пропустили машину с «грузом 200», даже торопливо посторонившись…
— Он ничего не знает, — «Лицо» снова брезгливо вытерло руки носовым платком, а затем, посмотрев на Семена, констатировало, — Отходит…
— Я бы на твоем месте вызвал реанимационную бригаду, — посоветовал майор, пока еще неутвержденный начальник.
— Зачем? — пожало плечами «Лицо». — Пользы-то никакой.
— Ты знаешь, что Адидас смылся, и смылся не просто так, а прихватив с собой того татарина, что ехал вместе со всеми из Москвы?
— Как это — смылся? — возмутилось «Лицо», — Что он о себе позволяет?
— Не позволяет, а думает. Тебе тоже не помешало бы подумать, — заметил майор.
— В каком смысле?
— Адидас — в игре. Он решил играть только за себя. И карта у него — тот самый татарин.
— Подожди, я не понимаю, — неожиданно просительным тоном обратился к майору чиновник. — Какая игра, какая карта?
— Ни для кого из заинтересованных сторон не секрет, что у кого-то из этой троицы, что находилась в офисе аккурат напротив двери, за которой убили Трупина, у кого-то из них могут оказаться документы, которые решат судьбу завода.
— Ну нет у них ничего, что тут поделаешь! — воскликнуло «Лицо городского масштаба». — Я уж этого сердечника, — он взглянул на Семена, — Давил-давил, давил-давил… Сознался бы, гад, если б знал.
— А как насчет остальных? — напомнил майор. — Можешь поручиться, что и никто из них не забрал ценные бумаги?
— Поручиться, конечно, не могу, — вздохнуло «Лицо».
— А теперь считай расклад. Если бы ты не напугал Адидаса после того, как сгорел театр, все карты были у тебя. Теперь — татарин у Адидаса. Этот вот — у тебя, — он указал на Семена. Есть еще второй с огнестрельным ранением…
— Сбежал! — в палату ворвался один из охранников. — Сбежал тот, что с третьего этажа! Ума не приложу, каким образом!
«Лицо городского масштаба» побледнело.
— А ты ума не прикладывай, — посоветовал майор. — Ничего удивительного.
— Так ты знал, что он сбежит? — возмутилось «Лицо».
— Предполагал. Должен был объявится неизвестный игрок. Ты, вернее, все мы — власть. С одной стороны. Бизнес, капитал с другой стороны. А бандиты — в образе Адидаса и Морехода — с третьей. Но существует четвертая власть — это случай. Вот тот самый сбежавший и есть — Его Величество Случай.