Канатные плясуны
Шрифт:
— Кто говорит об ограблении? — Паша улыбнулся так, чтобы это было незаметно для собеседника. — Наоборот. Если завод твой, можно и зарплаты повысить, и вовремя их платить, и отчисления в бюджет города…
Теперь Стриж засмеялся и хлопнул себя по лбу.
— Ясно! Кто заводом владеет, за того стеной станут все, кто на зарплате. Это настоящая власть, весь город… Те же менты, вместо того, чтобы давить, тебя еще и охранять станут. А можно и… депутатом там стать, верно, Паш? Ты — мЕр, а я — законодательное собрание в полном
— Не так давно, — Паша доел огурец. — Всего-то несколько дней назад в Москве замочили одного весьма авторитетного, но не в наших с тобой кругах, Стриж, человека. А вот в сейфе этого человека хранились документы, удостоверяющие, — он поднял указательный палец руки, в которой уже не было огурца, так как съеден, — удостоверяющие законное, подчеркиваю, законное владение частью Нововладимирского электролампового завода…
— Паша, кореш мой бесценный, — Стриж распахнул руки как для объятия, — так это — ты! Ты живодристика того мокнул? Бумаги у тебя?
— Нет.
— Но?.. Тогда в чем базар?
— Бумаги в городе, поверь мне! Где им еще быть, если в субботу состоится собрание, на котором определится хозяин?
— А как они окажутся у нас?
— Где намечено собрание?
— Где… Я думаю — в театре. Там зал большой. Стой! Я понял! Нет, не понял, — признался Стриж.
— Ты когда стрелку забиваешь, прежде думаешь — в каком месте?
— Еще как думаю. Я «стрелки» только там забиваю, где каждую дверь, ступеньку, окно, а то и каждую кочку, каждый камешек знаю…
— Вот и тот, у кого документы, наверняка провел рекогносцировку.
— Реко… чего?
— Сориентировался на местности.
— А, понятное дело.
— А вдруг собрание перенесут в другое место?
— Куда?
— А хоть бы на мое корыто? — Паша сделал широкий жест.
— С какой стати? Нет, я понимаю. Здесь, на своей территории, любой хмырь, будь он, даже не знаю кем, но… Тут ты все решишь, кем, кому и как быть… Ну, или… — он осторожно посмотрел на Морехода и поправился, — МЫ решим, раз вместе в деле, — и, увидев утвердительный кивок собеседника, обрадовался, хотя и спросил, — а как ты собираешься помешать провести собрание акционеров в театре?
— А вдруг — театра не будет?
— Как это — не будет?
— Сгорит ненароком…
— О, е…
— Я преступник, вор, фарца, мразь, — лицо у Адидаса покраснело. — Вы сажали меня, били на допросах… Но я не стану взрывать театр, в котором соберутся десятки людей. Да, я «закажу» человека, если он мне мешает. И спать буду спокойно, когда его «мокнут». Но я не стану убивать людей, которым мне предъявить нечего, да даже и не знаю я их!
— Ты теперь на службе, сынок, — произнес помощник мэра.
Помощник
— Я не ссучивался, — холодно заметил Адидас. — У нас были общие интересы, а теперь их нет.
— Жалко тебя, — вздохнуло «Лицо городского масштаба!. — Жалко твои косточки.
— А мне жалко твой семейный бюджет, — оскалился Адидас. — Не будет меня — не будет у тебя новой машины и экзотического отдыха.
— Свято место пусто не бывает. Найдется другая корова, которую доить.
— Ты сначала найди ту «корову», кто мое место займет. Я это место всю жизнь делал. Найди такого же.
— Ладно, ладно тебе — помощник мэра города, «Лицо городского масштаба», приятно улыбнулось. — Раскипятился. Чего ссорится, Адидас? Ты не понял. Кто же собирается убивать людей, взрывать здание? Ты что — идиот? Я имел ввиду представить дело так, якобы в здании заложена бомба. И представить это в тот момент, как только мы узнаем, у кого украденные акции. Сорвать, понимаешь, голосование. Тем самым мы спасем город, в том числе городской бюджет. Нам потрясения не нужны, сам знаешь — завод всех кормит. Сделаем доброе дело во благо новоладимирцев, только и всего. И никаких бомб, никаких взрывов!
— Голова, — покачал головой присутствовавший при разговоре начальник управления милиции. — Во как придумал!
Понял, кулема? — обратился он к Адидасу. — Как ты с твоими мозгами в авторитеты выбился — ума не приложу. Вот он — голова!
— и указал на помощника мэра. Да такой голове всей страной руководить надо, или на худой конец таможенным терминалом каким.
— Избиратели сделают правильный выбор, — согласился Адидас.
— Три карты, три карты, — оперно пробормотал Паша-мореход.
— А у меня, выходит, ни одной.
— Ни одной, — вздохнула Джессика. — Ренат — у Адидаса. Димка с Семеном — в больнице, и охраняют их, поверь, ой как охраняют… Милиция!
— Можно, конечно, попробовать… — задумался Паша.
— Попробуй, — кивнула она. — Только их сразу убьют, в случае чего. В случае, если у тебя появится шанс до них добраться.
— Хочешь сказать — играют без меня? Я — неудачник?
— Нет, не хочу этого сказать. Шанс есть.
— Какой? — он встрепенулся.
— Я.
— Ты?
— А кто знает, что я не из их компании?
— Подожди, — Паша сделал рукой протестующий жест. — Известно, что от офиса, где убили посредника и сперли акции, отъехал автомобиль, в котором сидели три мужика. Про тебя речи не было.
— Вот именно. Но те, кто следит за развитием ситуации, — пояснила она в манере популярной телеведущей, — знают, что и в Камышевске, и здесь, да и намного раньше — я путешествовала вместе с ними.
— Но ты же сказала — случайно…
— Что я сказала, так только ты теперь знаешь. Но другие этого не знают…