Канцелярская крыса
Шрифт:
— Разумеется, нужна! — воскликнул Герти нетерпеливо, — Этим ты сильно меня выручишь, Муан. До чертиков хочется рыбы, но тут словно весь город в сговоре. Вот, держи деньги. Этого хватит?
— Вполне.
Зажав банкноты в кулаке, Муан сделал было шаг к двери, но нерешительно остановился.
— Мистра…
— Ммммм?
— Что от рыбы вам надо?
— В каком смысле — что? — не понял Герти, — От рыбы мне нужна рыба. В чем затруднение?
— Некоторые любят рыбу по-разному. Что именно от рыбы вам надо? Чешуя? Кости?
Герти пристально взглянул на своего помощника, чтоб убедиться, что тот не шутит. Муан не шутил.
— Я не ем ни чешую, ни глаза. Мне нужна рыба. Просто рыба. Целиком. И желательно чтоб она была посвежее. Окунь, марлин, карп, камбала, осетр, севрюга, кефаль… Просто рыба, Муан.
— Ясно. Просто рыба. Понял.
Муан кивнул и скрылся за дверью. Некоторое время спустя он вышел из здания, и Герти из окна еще наблюдал некоторое время за тем, как грузная фигура его помощника неспешно удаляется вниз по улице.
— И что за дела у них с рыбой? — пробормотал он, ни к кому конкретно не обращаясь, — С ума они тут посходили, что ли?..
???
Муан вернулся поздно вечером, в тот час, когда стрелки на часах встали буквой «V», а Новый Бангор стал постепенно остывать, обернувшись в вечерние вуали, зияющие прорехами уличных фонарей. Город неохотно отдавал накопленный за день жар, источая тепло каждой своей каменой порой. В меблированных комнатах, которые снимал Герти, имелся новомодный гальванический вентилятор, но и он не в силах был разогнать душную вечернюю духоту, лишь перемешивал воздух в комнате, как кухарка перемешивает в тазу густое и липкое тесто для пирога.
Герти слышал, как Муан тяжело поднимается по лестнице, и нетерпеливо ерзал в кресле. Судя по тому, как скрипели ступени, помощник торопился, что было не в его обыкновении.
— Есть! — громко возвестил Муан, распахивая дверь. После быстрого подъема на четвертый этаж даже его мучила одышка, — Есть, мистра из шестнадцатого!
— Кто есть? Что есть? — встрепенулся Герти, мгновенно забывая про выматывающую жару. Приятное возбуждение заерзало в груди маленькой теплой мышью.
— Стиверс, — выдохнул секретарь-референт, едва не выворотив из петель дверь, — Приятель ваш.
Герти сам не заметил, как вскочил на ноги.
— След? Есть след?
— Не след, мистра. Сам Стиверс. Я… Я знаю, где он.
Герти мгновенно забыл про жару. Если на то пошло, он вообще про все забыл в этот миг.
— Выкладывай! Ну же, скорее! Не томи!
— Он в притоне.
— В каком еще притоне?
— На Херринг-стрит. Это на западной окраине Скрэпси. Плохое место.
«Как будто в Скрэпси есть и хорошие, — мысленно усмехнулся Герти, — Притон. Ну замечательно. Этим и должно было закончиться».
— Я думал, ты избегаешь проверять притоны, Муан.
— В этот раз у меня был повод, — сказал Муан,
— Надо немедленно принимать меры! — Герти стал нервно щелкать суставами пальцев, — Мы идем по его следу больше недели. Сейчас он выскользнет, и кто знает, когда мы обнаружим его в следующий раз.
— На этот счет можете не волноваться, — успокоил его Муан, — Приятель ваш уже далеко не уплывет.
— Что ты имеешь в виду?
— Он там уже дней десять. В притоне. Это значит, что все, нырнул.
— Нырнул? — не понял Герти. Несмотря на близкое знакомство с Муаном, язык новобангорских улиц и его криминальный сленг все еще часто ставили его в тупик.
— Аэ! Так говорят про тех, кто употребил слишком много зелья, мистра, и на поверхность уже не вернется. Когда с концами. Ну, нырнул.
— Понимаю… — медленно произнес Герти, — Нырнул, значит.
Его это не обеспокоило, напротив, вселило надежду. В его уговоре с мистером Шарпером звучало имя Стиверса, но не звучало требований на счет того, в каком виде он должен быть предоставлен. Герти хорошо ориентировался в канцелярских хитросплетениях и незначительных, на первый взгляд, оговорках. Пусть даже Стиверс довел себя до края инъекциями, его голова от этого не становится менее цена. Напротив. Если он пребывает в беспомощном, свойственном для всех закоренелых наркоманов, состоянии, его проще будет выдернуть из раковины.
— Значит, морфий довел-таки старого разбойника до последней остановки на маршруте? — уточнил он, едва не потирая руки.
— Он сам себя довел. Он уже не человек.
— Должно быть, так, — вздохнул Герти, — Я слышал, что подобные вещества превращают человека в бездумное животное и запросто разрушают жизнь до самого ее основания. Увы, это тоже цена за прогресс… Значит, думаешь, что Стиверс от нас уже не скроется?
— Едва ли. Скорее всего, доходит последние дни, если еще не дошел. Хозяева притонов обычно держат таких до последнего. Не хотят выставлять в таком виде на улицу, сами понимаете. К чему светить лишний раз? Потом тихонько где-нибудь прирежут… Нырнул, в общем, Стиверс. И с концами.
Несмотря на жару, Герти ощутил, как между лопатками высыпает ледяной росой пот. Он привык к тому, что нравы в Скрэпси царят крайне жестокие, но то, как спокойно говорил об этом Муан, потрясло даже его. Представилось помещение притона, зловонное и темное. На грязной рванине лежат неподвижные человеческие тела с восковой кожей и заплывшими глазами. Живые мертвецы, отравленные ядовитым опиумным зельем. Медленно умирающие под равнодушным взглядом хозяина. Нырнувшие, как выражаются в Новом Бангоре.