Кандар из Ферраноза
Шрифт:
В то время, как они разбегались, полуволки надвигались с оружием наизготовку. Шелдион видел, как падали его воины, словно подкошенные, слышал ликующие звериные вопли врагов.
Спины чудовищ ощетинились серой лохматой шерстью, их морды были черными, как смоль, желтые клыки нагоняли страху, а глаза горели красным дьявольским огнем. Победоносно рыча, они облизывались, предвкушая убийство. Шелдион и Тоджас сражались спина к спине, окруженные жилистыми серыми телами, и их доблестные мечи горели белым пламенем, встречаясь с отвратительным дыханием самой смерти.
Шаг за шагом, след в след, будучи соединенными
— Во имя Гелиоса! — воскликнул Шелдион. — Что за исчадие ада извергает эти дьявольские нечистоты?
Он ударил мечом по ускользающей волчьей тени, и почувствовал, как острые клыки впиваются ему в плечо. Клинок яростно сверкнул, и косматая фигура упала наземь с наполовину отрубленной головой. Снова и снова их мечи скрещивались с мечами противника, они падали и снова поднимались и, в конце концов, на их пути образовалась залитая кровью дорожка.
Всего несколько минут назад они шествовали здесь гордым клином, уверенные в собственной силе и мощи, а теперь кучка людей билась, не жалея сил, чтобы спасти своего принца.
Утреннее солнце еще не набрало полной силы, тени были еще длинными, а город уже пал. Это несчастье было столь внезапным, что у ошеломленного им Шелдиона не осталось времени ни на что, кроме немедленной атаки. В то время как его могучая правая рука поднималась и опускалась, разя и пронзая насквозь врагов, а сам он прокладывал путь сквозь толпу полуволчьих тел, он понимал, что должен призвать на помощь неземные силы, хоть Квантоха, хоть кого-то другого.
— Прикройте меня! — резко приказал он Тоджасу и стоящим с ним. Воины сгрудились вокруг. Им было известно, что он собирается делать, и они уже заранее боялись.
Искусство магии испокон веков хранится в тайне и является достоянием знати. Благодаря божественной силе, воплощенной в его отце, Боге-Императоре, принц Шелдион сумел прикоснуться к тайным знаниям древности и имел дело с темными сферами черной магии. И теперь ему предстояло приложить все магические силы, столь мало развиваемые им в юности, чтобы не поддаться этим дьявольским ухищрениям, явно бывшими порождениями ада, но никак не Гелиоса.
Он начал вспоминать заклинание, могущее обратить кости полуволков ниже колен в желе, но споткнулся на первой же строчке, а потому был вынужден начать все сначала. Рукоять меча или копья были ему куда более знакомы, нежели ученые книжки, но он очень старался, обливался потом, пока вокруг кипел бой.
Он дошел уже до слов: «…да помогут Тотак и Мумулак их костям перестать быть костями, да помогут они их сухожилиям перестать…», когда летящее копье коснулось ворота его рубахи. Оно заставило щит Тоджаса отклониться немного в сторону, ибо он как раз наносил удар мечом, и прошло на волосок от того места, где на шее оставалось незащищенное место. Большую часть удара принял на себя щит Тоджаса, но острие все же сумело ранить Шелдиона. Он зашатался и упал.
— А теперь, парни, скорее! — прохрипел Тоджас.
Не обращая внимания на полуволков, колесничий нагнулся, поднимая Шелдиона. Он мощно развернулся, подобно быку,
— Живее! — проскрипел капитан лучников. — Все пропало. Выжившим — вернуться ко дворцу!
— Квантох! — беззвучно сипел Тоджас, одолевая ступени со своей нелегкой ношей, оставляя позади ручейки темной крови. — Где этот волшебник?
Пандин Гелиодотус приказал принести доспехи в опочивальню. Изукрашенный резьбой и каменьями высокий шлем, кольчуги и латы, — все его воинские атрибуты были доставлены и разложены на редчайших сангарских коврах. Из всего этого сверкающего убранства Пандин Гелиодотус выбрал простые латы с кольчужной сеткой, защищенные крепкой и на редкость прочной пластиной на груди и спине.
Он повернулся с чопорным видом, позволяя надеть на себя эти скромные доспехи.
Потом Император взял свой добрый меч, верный Певерил, и сделал пару взмахов. Старый тесак не выпал из его руки. Торжественно, осознавая всю важность момента, Пандин Гелиодотус, Бог-Император Аккара, прошагал к самой верхней ступени дворцовой лестницы, облеченный властью старик, не потерявший чести считаться Богом-Императором своей страны.
Ферраноз был охвачен ярким пламенем до небес.
Группа артиллеристов все еще орудовала баллистой с одинокой башни, защищающей дворцовые врата. Башня-близнец была разрушена задолго до этого, чтобы не преграждать путь в чудеснейший сад наслаждений, благоухающий розами и тимьяном. Теперь, когда не осталось места мечтаниям, она могла бы быть куда более полезна, чем чудесный сад наслаждений.
Баллиста гулко ухнула, и большой камень полетел, ударившись со звоном в металлический бок корабля полуволков. Пандин Гелиодотус с гордостью смотрел, как бьются последние из его воинов. Тоджас нес истекающего кровью Шелдиона. Над землей стелился дым. Шум все нарастал. Шелдион открыл невидящие глаза.
— Отец… — произнес он слабеющим голосом. И ничего больше не смог сказать. Да и говорить больше было нечего.
Пандин Гелиодотус призвал на помощь все свои скромные познания в магии. Лицом к лицу он столкнулся с магией пугающей, дьявольской природы, с магией, которая может притащить откуда ни возьмись сотни разъяренных полуволков в металлических ракетах, чтобы те накинулись на город, убивая, сжигая и громя все, что попадется им под руку. Он решительно поставил правую ногу на верхнюю ступень мраморной лестницы. Левая рука, пытаясь унять старческую дрожь, сжимала рукоять его верного Певерила. Он начал составлять фразы заклинаний, которые помогут иссушить правые руки врагов Аккара.
Он помнил все достаточно хорошо, но держать все части формулы в памяти ему было трудно, очень трудно. Он силился произнести заклинание целиком, но отдельные фрагменты ускользали, и он был похож на старого жонглера, чьи неуклюжие руки уже не могут удержать в равновесии слишком много тарелок и стаканов. Он угрюмо старался удержать слова в памяти. Изо всех сил пытался собрать все свои навыки в чародействе дабы направить их против захватчиков. Он отчаянно старался — и потерпел страшное поражение.