Кандидат в мужья
Шрифт:
– Ну?.. – спросила появившаяся в дверях Рита.
Келли не знала, что сказать. Конечно же, Рита жаждала пикантных подробностей, которые потом могла бы пересказать матери. Но что она могла сообщить сестре? Что Райли по части секса хуже Уэндела?
И порадовалась тому, что может спустить собак на Тревора. Поймала сына за футболку, когда тот попытался выскользнуть из кухни с банкой спрайта.
– Поставь на место!
Он возмутился – сама невинность:
– Что я такого сделал?
– Ты наказан, – отчеканила Келли. – До Судного дня.
Все,
Райли продолжал говорить себе, что дети столкнули его с пути истинного. И не потому, что он не ожидал их увидеть. Разумеется, ожидал. Перед тем как приехать на пикник, только о них и думал. И от этих мыслей его то и дело прошибал пот.
Главная беда состояла в том, что он представлял их себе совсем иначе. Улыбающимися и счастливыми. Как из какого-нибудь комедийного сериала 1950-х годов. Но семья Келли была далека от совершенства. Дети оказались не подарками. Так что его страхи не оправдались: эта семья была совсем не похожа на ту, которую он потерял. Тревор и Тина не вызвали эмоций, которые уничтожили бы его. Наоборот, он сразу понял, что нужен им. У детей хватало проблем, а он мог их разрешать. Сразу почувствовал себя как рыба в воде.
Но разумеется, Келли вышибла почву у него из-под ног. Интимность кухни, запах горящего угля и тепло солнечного света, которое излучала Келли, стали для него таким сюрпризом. Он и не представлял себе, как сильно хочет эту женщину, как нуждается в ней, пока она не очутилась в его объятиях, пока он не почувствовал тепло ее губ, пока не понял, как сладостен ее поцелуй. До этого момента он не осознавал, насколько у них все серьезно.
«Просто друзья»? Кого он хотел обмануть?
Друзей-женщин у него было немного. Собственно, самым близким женщиной-другом была Джоанна, в колледже. И что из этого вышло?
То же самое, собственно, что и с Келли…
Он сидел в большом кресле в библиотеке все еще под впечатлением от этого поцелуя. В футболке с «Колой» на груди. Хотел позвонить Келли, вспомнить те незабываемые мгновения, спросить, как она, но, разумеется, не решался. Он помнил взгляд ее глаз, когда она отстранилась от него.
«Не могу поверить, что позволила такому случиться» – вот что говорил этот взгляд.
Он ощущал то же самое. Только теперь мучился еще и от того, что так быстро покинул кухню Келли. Сомневался: она хотела, чтобы он ушел? Или нет?
Все пошло не так. Он никак не предполагал такого поворота событий. Иначе не испытывал бы сейчас такой паники, такого замешательства. И как бы он ни хотел Келли, все же не представлял себе, что может, смутиться. Слишком трудно, слишком опасно. Да, опасно.
Когда люди тебе небезразличны, ты должен быть осторожным и предусмотрительным. В этом мире многое могло пойти не так. Могло случиться такое, чего ты меньше всего ожидаешь.
Так что же ему теперь делать? Он не смог убедить себя в том, что она ему безразлична, а теперь вот еще и ее семья. Но он не имел права очень уж сильно
Натаниэль бесшумно вошел в библиотеку, потом громко откашлялся. Райли не мог понять, почему дворецкий прилагает столько усилий для того, чтобы поначалу ничем не выдавать своего присутствия, если все равно намеревался привлечь к себе внимание.
Дворецкий протянул ему хрустальную вазочку с шербетом из черники, искусно украшенным мятой и миндалем.
– Фаярд приготовил это вам, но, честно говоря, не понимаю, что на него нашло. Вы же предаете его, стоит ему повернуться к вам спиной. Вот и рубашка, в которой вы ушли сегодня, в пятнах горчицы. Желтой горчицы, – осуждающе подчеркнул он.
Райли рассмеялся. В душе у него могла бушевать буря, но по крайней мере дома все оставалось как всегда.
– Вы с Фаярдом поссорились? – В последний раз он задавал этот вопрос после инцидента с кофейником, брошенным через кухню.
Натаниэль опустил голову, с губ сорвался вздох страдальца.
– Я стараюсь проявлять благоразумие. Но честно говоря, тот, кто сказал, что путь истинной любви не бывает гладким, не грешил против истины. – Он хмуро посмотрел на футболку Райли. – Не хочется вам этого говорить, но одежда с корпоративными логотипами в повседневной жизни – дурной тон.
– Это не моя. Со мной произошел несчастный случай.
Натаниэль закатил глаза, вероятно, вспомнив те самые горчичные пятна.
– Ах да, ваша рубашка! От нее за милю несло картофельным салатом. – Он осуждающе покачал головой. – Надеюсь, химчистка вернет ей прежнюю белизну.
Может, подумал Райли, ему стоит послать Натаниэля в дом Келли, чтобы тот поговорил с Тревором. С другой стороны, мальчика наверняка уже наказали, так что ему тошно и без лекции язвительного дворецкого о дорогих рубашках.
И тут Райли осенило.
– Как ты относишься к детям, Натаниэль?
Вопрос так поразил дворецкого, что тот едва не выронил вазочку с шербетом.
– Вы знаете, я детей люблю.
Разумеется, Натаниэль был лучшим другом Эбби, заменял ей Джоанну, когда она уезжала по делам. На кухне малышка всегда усаживалась между Натаниэлем и Фаярдом.
Может, и не надо было затрагивать эту тему, подумал Райли, но уж теперь не стоило останавливаться на полпути.
– Мне нужна твоя помощь. Ты всегда даешь дельные советы.
– Да, но вы редко им следуете. – Он упер свободную руку в бок. – О каких детях вы говорите?
– О детях вообще. Например, ты был счастливым ребенком?
Натаниэль переступил с ноги на ногу:
– А что вы подразумеваете под счастьем?
Райли, заинтересовавшись, наклонился вперед:
– Как прошло твое детство?
На лице Натаниэля отразилась печаль.
– Отец ушел от нас, когда мне было восемь.
– Тебе недоставало мужчины в доме?
– Мне? – В голосе послышалось удивление. – О нет. Если и недоставало, то самую малость. У меня была хорошая мать.