Кангауз
Шрифт:
– Зинаида Николаевна, давайте всех отпустим, а он пусть тут под вашим при-смотром рекорды ставит.
– Ладно, молодежь, пока идите, занимайтесь, мы вас попозже соберем, чтобы вы на результат посмотрели.
Народ, жадно глотавший слюну, сбегал попить. Через десять минут к месту каз-ни снова собрались все, без всякого зова.
Восемнадцать часов.
Тридцать кружек.
А ведь жарко...
– Зина...Зинадаида... Зиниколаевна... у меня в палатке к-кильки.
–
– А я н-не с-собирался на пустой ж-желудок. Я с-собирался с к-кильками.
Мамова озадаченно- возмущенно смотрит на "спиртоношу":
– Ну вы, молодой человек, и нахал!
– Я н-не н-нахал. Я в-вам правду, а вы р-ругаетесь...
Вот тут-то и началось...
Народ рухнул. И даже те, кто сидел. В приступах сумасшедшего смеха, разря-дившего двухчасовую "педагогическую" процедуру, по полянке катались и студенты, и аспиранты, и преподаватели. Смех не знает табелей о рангах.
Мамова пыталась удержаться.
Но, через минуту и у нее - студентки -"шестидесятницы", выпускницы родного биофака, хватило сил только на то, чтобы сказать:
– Убирайся, паршивец, и не попадайся мне на глаза до конца практики!
Димка, единственный серьезный человек среди этой странной публики, пони-мающе покивал головой и неверной походкой поплелся к палаткам.
Пройдя с десяток метров, он вдруг остановился, повернулся к Мамовой и, за-думчиво морща лоб, спросил:
– А пиво?
– Что, "пиво"?
– Там же осталось. Вы же сами говорили: прокиснет...
x x x
Ах Кангауз!
Сколько лет прошло!..
Но, видно, останешься ты навеки в сердце моем, на самом почетном месте, как то уникальное, единственное в мире гнездо, что до сих пор хранится во всемирно из-вестной коллекции одного доброго и веселого орнитолога .
Валерий Горбань. Чемодан
Хороший был чемодан у Ольги. Просто классный. Вместительный, на хитрых колеси-ках, позволяющих катить эту громадину и плашмя, и торцом, и как угодно. Вот если бы он еще прыгать умел!
Оля с трудом взгромоздила чемодан на площадку вагона. Отдышавшись, поднялась сама. Еще две схватки с узкими дверьми тамбура и купе и, наконец, победное заключение кожаного чудовища в темницу нижней полки. Пакет с необходимыми в пути причиндалами скромно примостился возле столика в уголке.
В открытое окно купе ворвался страдальческий голос:
– Я тебя еле нашла!
Ну, Лерка! Ведь договаривались на три часа ровно, чтобы успеть поболтать до отхода поезда. Правда, в этот раз она опоздала всего лишь на десять минут. Снег пойдет, навер-ное.
Глаза подруги уже блестели. Ее пылкая натура требовала настоящего прощания: со слезами, многократными лобызаниями и тому подобными
– Давай ко мне, в купе!
Лерка отрицательно замотала головой:
– Не! Или я из поезда выскочить не успею, или паровоз сломается.
– Тепловоз, чудо ты мое. Ладно, иду. Посматривай пока в окно, чтобы мои вещи не сперли.
Когда Ольга, изрядно растрепанная после сцены под названием :"Прощай навеки!", вернулась в вагон, на свободном нижнем месте уже сидел новый пассажир.
"Вот мы даем, про все на свете забыли. Можно было и поезд угнать, а не то, что ба-гаж утащить." Подозрительно глянув на попутчика, симпатичного мужчину лет тридцати, Ольга приподняла полку и сунула к чемодану свой пакет, предварительно заглянув в него, словно невзначай.
– Ну и что показало вскрытие?
– весело поинтересовался мужчина.
Ольга, густо покраснев, отмолчалась. Наверняка этот юморист стал свидетелем их прощания с Валерией, вот и позволяет себе насмешечки.
– Правильно, осторожность в нашем пассажирском деле прежде всего!
– не унимался тот.
– Но, поскольку, под моим неусыпным наблюдением, все оказалось на месте, можно начинать знакомиться. Алексей.
– А я теперь тоже обязана представиться?
– решила сдерзить Ольга.
– Нет, конечно, не обязаны. Да, в принципе и необходимости такой нет. Ах, Оленька, Оленька!
Алексей до того точно скопировал Леркины интонации, и такие веселые чертенята брызнули у него из глаз, что собравшаяся было окончательно разозлиться попутчица не выдержала и рассмеялась.
– Как вам не стыдно подслушивать?
– Я же охранял ваше имущество. А на посту много что запрещается, но слушать и подслушивать можно. И даже нужно, потому, что службу надо нести бдительно!
– Вы военный?
– Почти. А вы студентка, с каникул едете?
– Почти.
– Вот и познакомились.
К теме профессий больше не возвращались, но разговор пошел настолько непринуж-денно, будто они с Алексеем были знакомы с детства. Он много путешествовал, объездил чуть не весь бывший Союз. О тех местах, где побывал, о городах, природе, интересных обычаях, рассказывал так, что хотелось немедленно пересесть на поезд, идущий в Алма-Ату, Сумгаит, Ферганскую долину и даже в Чечню.
– Ой, да ведь чеченцы такие злые!
– Они разные. Ладно, это сложная тема... А вы знаете, какие осетры водятся в Тере-ке?! Обалдеть! Я-то думал раньше, что они только в спокойных реках живут, таких, как Вол-га.