Каника
Шрифт:
– Вобла вяленая! – ответил ей Петька. А что еще он мог ей сказать? Ведь в тот момент он понимал, что спит. А раз так, то ничего страшного, по его мнению, с ним не могло произойти. – Сраная вобла, высушенная вонючими египтянами. Все вы сдохли много лет назад.
– Ты пожалеешь о своих словах, – сказала женщина, гневно сверкнув глазами. – Это говорю тебе я, Каника. Я накажу тебя!
– Да пошла ты!..
В этот момент раздался противный свистящий звук, словно свистел соловей-разбойник. Петька открыл глаза. Он находился в комнате охраны. Экран телевизора мерцал серой рябью. Пульт охраны горел красными огоньками, словно по всему музею расхаживала целая банда грабителей. Но камеры наблюдения показывали, что ни на первом, ни на втором этажах музея никого из посторонних нет. Не было никого
Смачно выругавшись, Петр отключил сигнализацию, снял музей с охраны и, вооружившись резиновой дубинкой, решил все осмотреть. Он думал, что это мыши бегают по музею или крысы. И если он найдет этих грызунов, то размажет их дубинкой по полу, чтобы спать ему больше не мешали.
Пройдя по первому этажу, он не заметил ничего подозрительного, все окна были закрыты. На втором этаже тоже окна были закрытыми, не было ни грызунов, ни прочих созданий, на появление которых могла бы сработать сигнализация. Но по граням стеклянного куба, внутри которого покоился саркофаг с мумией, пробегали зеленоватые искры. Такие же искры бегали по самой мумии. Высохшие конечности Каники при этом мелко подрагивали. Голова мумии теперь была повернута в другую сторону.
– Этого не может быть! – сказал Петр, подходя к кубу из стекла. – Я же отключил…
Искрение продолжалось. Петр нагнулся над саркофагом, чтобы убедиться, что дрожь мумии – не плод его воображения, не галлюцинация.
И действительно, мумия дергала руками, ногами и головой. Её зубы отбивали мелкую чечетку, издавая звук, похожий на треск.
Связка ключей вдруг выпала из кармана рубашки, пролетела сквозь стеклянный куб и упала на впалый живот мумии, который опоясывал широкий пояс, расшитый золотыми нитками.
– Твою ж мать! – закричал Петька. – Что за фигня?
Испугавшись не на шутку, Петька побежал вниз, в комнату охраны. Он хотел позвонить отцу и спросить, что происходит с мумией. А главное – как это прекратить? Если это нормально, то ничего страшного. А вот если это ненормально, пусть отец обзвонит всех, кого только можно. Главное – чтобы отец поднял трубку.
Так думал Петр, пока не оказался перед запертой дверью комнаты охраны. Он несколько раз толкнул её, но она не поддалась. Пот холодными струйками полился по его спине, волосы на голове зашевелились, ноги ослабли, и Петр опустился на корточки, привалившись спиной к холодной стене. В тот момент он не помнил, что закрывал дверь на ключ, но вспомнил, что ключи выпали из его кармана и упали на мумию. Значит, придется снова вернуться туда, как-то достать ключи, а уж потом звонить отцу.
Когда Петр снова вернулся на второй этаж, подходя к мумии, он увидел, как четыре канопы взмыли в воздух со своих подставок из оргстекла, закружились в каком-то странном хороводе, а потом ударились друг об друга. Раздался звон, после которого в разные стороны полетели осколки. Над потолком повисло облако черной пыли, которое стало оседать на все еще дергающуюся мумию, растворяясь в ней.
«А это что ещё такое?» – со страхом подумал Петр.
Теперь-то он точно знал, что с мумией творится что-то неладное. А за разбитые канопы с него точно спросят по всей строгости. За них, возможно, придется заплатить столько, сколько ни он, ни все его родственники не смогут накопить ни за год, ни за два, ни за десять лет. И никто ведь не поверит, что он тут не причем. И что делать? Бежать отсюда, пока не поздно? Но как это сделать без ключей? А никак! Значит, как бы страшно не было, нужно забрать ключи и бежать, как можно дальше, чтобы ни работники музея, ни милиция его потом не могли найти.
Как только облако пыли полностью исчезло внутри мумии, треск её зубов прекратился, она перестала дрожать и искриться. Зеленые искры пробегали только по граням куба. Глубоко вздохнув, Петр стал осторожно приближаться к мумии, с каждым шагом ожидая все новых и новых «сюрпризов». Но их не было. Голова мумии была по-прежнему повернута в противоположную стену, словно Каника разглядывала плотно закрытые жалюзи на окне.
Подойдя к кубу, Петька посмотрел на связку ключей. Она все так же лежала на животе мумии. Нагнувшись, Петр осторожно протянул руку. Он всё ещё не мог поверить, что ключи
Петька развернулся и уже хотел идти в комнату охраны, но тут в его голове родилась мысль: «А почему я уйду просто так, не взяв ничего? Ведь в этом музее столько всякой дорогостоящей всячины! Удачно продав какую-нибудь вещицу, можно будет потом безбедно существовать до глубокой старости, и не работать».
Он пробежал глазами по витринам и стеллажам, но взгляд его почему-то остановился на разноцветных бусах, покоящихся на груди мумии.
« А почему бы и нет? – подумал он. – Неплохой подарок для Лизы. И красивый, и стоит дорого, и в кармане уместится. Если меня потом поймают и накажут, так хоть будет за что».
Петька быстро подошел к саркофагу, нагнулся. От мумии пахнуло пряностями. Как только правая рука Петьки прикоснулась к бусам, его зашатало, ноги стали подкашиваться. Силы стали резко покидать его, словно бусы в один момент выкачали из него все силы. Пот полился ручьями, капая на высушенное тело Каники, обмотанное бинтами. Петр хотел отдернуть руку, но сил не было даже разжать кулак. И тут он заметил, что по мумии опять забегали зеленые искры, которые с Каники, как муравьи, переметнулись на запястье Петра, быстро добрались до локтя и стали подниматься к плечу. В руке появились болезненные покалывания, словно по ней шел электроток.
– Нет, нет! – закричал Петька.
Его правая рука задрожала, но оторвать её от бус он не мог. Тогда Петр схватил себя за запястье правой руки левой рукой и из последних сил дернул. Кулак он так и не смог разжать. Бусы остались в его руке, тоненькая нить порвалась, и камушки рассыпались по саркофагу. И тут Петька заметил, что грудь мумии стала подниматься и опускаться. Мумия дышала. Медленно она повернула голову и посмотрела на Петра своими черными глазами. Рот мумии приоткрылся. Из него сначала вырвалось тихое шипение, а потом Каника скрипучим голосом, похожим на скрип старой двери, произнесла:
– Как посмел ты, жалкий человечек, испортить подарок Рахотепа?
– Я? – и тут кулак Петьки разжался. На пол упали три округлых камушка: два – зеленоватых и один – розовый. – Я не хотел! Я случайно…
Он стал пятиться, натыкаясь на выставочные витрины, глядя вытаращенными от страха глазами на мумию.
– Я накажу тебя, – прохрипела мумия и стала приподниматься в саркофаге. Каждое её движение сопровождалось скрипом костей. Было слышно, как рвутся темные бинты.
Петька развернулся и хотел убежать, но его ноги стали непослушными. Он с трудом отрывал их от пола, будто к его лодыжкам были привязаны пудовые гири. С трудом дойдя до лестницы, он споткнулся и кубарем скатился вниз, копчиком, спиной и затылком сосчитав все двадцать пять ступенек. Все это время мумия шла за ним. В руке её был нож. Это был нож с кривым лезвием, который Петр видел на выставочной витрине. С трудом переставляя ноги, он вдруг вспомнил, что этот нож египтянами использовался в обряде жертвоприношения.