Каникулы бога Рандома 2
Шрифт:
— Ещё раз намекнёшь, что я — псина, и я тебя покусаю, — ответил тот, притворно оскалившись.
— Вот-вот, — усмехнулся я и погрозил ему пальцем. — Покусаешь. Ладно, не гавкай, я же о чём говорю-то? Я поговорил с Бухарычем, и он остался у нас. Так что уже вечером сможем провести обряд экзорцизма.
— А благодати-то у тебя хватит? — с натуральной издёвкой, видимо, ответом за мои предыдущие подколки спросил он. — Там точно не меньше половины шкалы потребуется.
— Тьфу ты, — я прикусил нижнюю губу, а затем вспомнил свои мысли насчёт лотереи. Теперь надо было
И, повернувшись спиной к Дезику, я украдкой подтянул рукав. Чуть более десяти процентов. Это, конечно, не плохо, но далеко не половина. Ничего, ради дона Гамбино и его внучки стоит и поднапрячься.
Спустившись в гостиную, я обнаружил Карлито за утренним кофе. Внучка всё ещё находилась на попечении Жданова, видимо, не очень хорошо себя чувствовала.
— Дон Гамбино, доброе утро, — проговорил я, присаживаясь рядом.
— Рад приветствовать тебя, — ответил он и широко улыбнулся. — Должен заметить, что никогда не думал, что в России может быть такая замечательная погода! — проговорил он.
— Это точно, — согласился я и тут же вспомнил, что обещал моему итальянскому гостю. — К сожалению, нашу поездку на юг придётся немного отложить.
— Это не страшно, — тот махнул рукой. — Не поверишь, наслаждаюсь жизнью, как никогда до этого. Всё-таки близость смерти всегда обостряет вкус жизни.
— Собственно, это же из-за меня произошло, — я склонил голову, признавая некую часть своей вины. — Поэтому я постараюсь вылечить твою внучку, Карлито. Это вопрос чести. Но для этого придётся немного подождать. Ты не против?
— Ради внучки я готов на всё, — дон Гамбино развёл руками, показывая, что говорит совершенно искренне.
— На всё не надо, — ответил я, по-дружески положив ему руку на плечо. — Только пару дней подождать.
* * *
Центральную композицию в холле выставочного зала пришлось поменять полностью. Силикона настояла на том, чтобы на главном плане находился трон, на котором она и будет восседать.
— Уж не знаю, что у вас тут будет за выставка, — хлопая ресницами, проговорила она Строганову после знакомства тоном уверенной в себе блондинки. — Но я на ней буду главным экспонатом. Вот тут на троне мне нужна будет подушечка, да… подлокотники пошире, ну для рук моих чтобы были. Да… потом ещё подставку под шампанское пожалуйста. И ещё… — она задумалась и посмотрела в глаза коллекционеру. — А не знаете ли, можно заказать лабутены пятьдесят седьмого размера?
— Я не знаю, — ответил тот, пожав плечами. — С этим вопросом, полагаю, вам Дарья поможет. А остальное будет учтено обязательно.
Силикона была, мягко говоря, ошарашена. Ей всегда, в основном, приходилось доказывать, что ей что-то нужно. А тут любой каприз просто записывался в специальный файл, а затем исполнялся.
— Слушай, — сказала она Дарье, — я, наверное, у вас задержусь. Мне всё нравится. Я же даже не богиня здесь, я — единственная в своём роде!
С вопросом о лабутенах, которые ей понадобились ни с того, ни
Сама Дарья тем временем пошла встречать бригаду техников-осветителей в компании высотных рабочих. В связи с тем, что центральным экспонатом теперь становилась рослая орчанка на шикарном троне, обитом шелками и бархатом, систему освещения тоже приходилось менять. Для этого и прибыли мастера.
Дарья дала указания бригадиру, указав на схеме экспонатов изменения. Он кивнул, что всё понял, и повёл своих мастеров работать.
Вот так и получилось, что Дарья в какой-то момент оказалась одна в подсобке. Глубоко вздохнув несколько раз, она собралась, прокрутила в мозгу, что должна сделать дальше, выдохнула и направилась к двери.
Но тут же столкнулась с ненавистным ей сыном Строганова.
Открыв дверь, он тут же прошёл в подсобку, оттеснив от выхода Дарью. Быстро стрельнул глазами по сторонам и понял, что они совершенно одни.
— Ну, что цыпа, — спросил он своим необычно бесящим голосом. — Отсосёшь у меня по-быстрому? А я отцу скажу, чтобы приподнял тебе зарплату. Хе-хе, — он мерзко усмехнулся. — Ты поднимешь мне, а я подниму тебе, идёт?
Дарья скривилась. И не только от примитивного чувства юмора, но и вообще от ситуации.
Увидев недовольство на её лице, он моментально изменил свой подход и прижал её к стене.
— Ты чё, коза? Тебе не охота что ли? Давай по-быстрому и не смей мне отказывать.
— Отпусти меня! — сквозь зубы процедила Дарья, пытаясь выкрутиться из его цепких рук. — Иначе я твоему отцу пожалуюсь!
Но при этом она понимала, что никому ничего не скажет. Она не хотела потерять этот заказ, так как считала его своим спасением. И вот этот самый озабоченный мажор мог ей помешать и всё внезапно разрушить.
— Чё сказала? — он навалился на неё всем весом и сделал движение бёдрами, словно уже имел её. — Не дашь мне, и я сам отцу пожалуюсь, что ты — мошенница, воровка или ещё что-то. Да неважно, придумаю. Так что, если хочешь работать, соси, сучка!
Дарье очень хотелось его ударить. Прямо изо всех сил. Так чтобы его яйца зазвенели, как вечевые колокола. Но приходилось себя сдерживать.
— Пожалуйста, — холодным голосом, которым охладила уже немало парней проговорила она. — Уйдите, мне нужно работать.
— Сейчас я — твоя работа, — никак не унимался мажор.
И в этот момент дверь в подсобку распахнулась, и внутрь, пригнувшись, вошла зелёная орчиха, на две головы превосходящая ростом мажора.
— Это что такое? — взревела она, отдирая малохольного аристократа от Дарьи и откидывая к противоположной стене. — Ты что-то, малец, перепутал.
— Да я!.. — завизжал Строганов-младший. — Я — аристократ! Ты меня не имеешь права трогать! Я отцу скажу! Вас обеих… вас обеих… — но, видимо, поняв, что не уверен в том, что их уволят, он заткнулся, подбирая слова.