Каникулы бога Рандома 3
Шрифт:
Всё это время Татьяна Туманова, практически не отрываясь, смотрела на Глафиру Селиванову. Затем сглотнула и шёпотом обратилась к мужу, прильнув почти к самому его уху:
— Мы же такую не прокормим, — она шумно выдохнула, и в этом звуке слышалась безысходность.
— Ничего страшного, — буркнул в ответ Николай Григорьевич. — Как раз похудеет немного. Я больше за кухонный гарнитур боюсь.
— Да что ты, — ответила ему жена. — Она тогда нас сожрёт и не заметит. Может, только Тимурчик поперёк горла встанет.
Прислуга,
— Какая-то посудка у вас неглубокая, — заметила она низким неприятным голосом. — И всё такое маленькое?
Туманов-старший ничего на это не ответил, лишь развёл руками.
— Деточка, я привезу, какую надо, — бархатным голосом проговорил Селиванов, и сразу стало ясно, кого из детей он больше любит. — Всё, что пожелаешь, моё сокровище.
— А жених мой где? — она пододвинула к себе графин с водкой, сняла крышку и принялась глотать прямо из горлышка. Сделав несколько больших глотков, купеческая дочь отставила графин в сторону и громко рыгнула. — Посмотреть хочу на него. А то вдруг он страшный.
— Так вот же он, лапушка моя, — прощебетал Варфоломей, указывая на Тимура. — Будущий князь Туманов.
— А, этот, — с досадой в голосе проговорила Глафира, рассматривая поросячьими глазками Туманова-младшего. — Я-то думала тот, красивый. А этот худощав больно, боюсь переломлю.
— Ничего, моя хорошая, откормим, — пообещал Селиванов, гладя руку дочери.
Теперь пришла очередь Тимура сглатывать.
— Тогда отлично, — она обнажила лошадиные зубы в широкой улыбке, отпила ещё из супницы, затем из графина с водкой. После чего столовую огласил рыг словно у орка. Вытерев губы салфеточкой, Глаша встала с двух стульев и двинулась в сторону Туманова-младшего. — Надоть опробовать мужчинку, а то что ж я вся измученная любовью, а объятий и не чувствовала.
С этими словами она склонилась над Тимуром и буквально засосала его губы в свой рот. В глазах мужчины разлился первобытный страх, а затем безразличие, вызванное потерей им всяческих чувств.
— Ишь, как разомлел-то, охальник, — проговорила она, пристраивая Туманова на объёмной купеческой груди. — От счастья, поди. Такое мне по нраву. Но откормить надо, больно щупловат.
— А раз люб он тебе, — умилённо глядя на дочь, проговорил Варфоломей Селиванов, — так, значит, и свадебке быть. Николай Григорьевич, давайте-ка закрепим сие обстоятельство.
— А приданое? — изумился Туманов-старший, стараясь не коситься на лишившегося чувств сына. — Титул не шапка, чтобы им бросаться.
— После свадьбы порешаем, — прогрохотал Селиванов и ударил кулаком по столу, словно поставил точку под разговором.
Я
— Ну, а с чего ты взял, что именно три дня? — спросила меня богиня, когда я кратко ввёл её в курс дела. — Может, бывает и четыре? И вообще мы не знаем, что происходит на Олимпе.
— Я знаю одно, что Вселенная всегда стремится к равновесию, — ответил я, размышляя над её словами. — Даже когда всё рушится и летит в бездну, находятся некоторые закономерности, которые исполняются. Так и тут: три дня на сопряжение это была некая константа, которая давала нам возможность планировать. А теперь? Исчезнут ли феи? Откроется ли другое сопряжение, если не исчезнут?
— Кстати, ты упоминал, что оставил на острове какой-то маячок. Что это? — спросила Силикона. — Возможно, с этим как-то связано.
— Я оставил изображение своего символа на их летописи памяти, — ответил я, вспоминая этот момент. — Рассудил, что так я их не потеряю среди миров нашей ветки.
— Так вот ты и привязал их своей меткой, — пожала плечами зелёная богиня. — Они теперь и деться от тебя никуда не могут. Не скажу, что это плохо. Если не будет новых сопряжений, я, честно-пречестно, не расстроюсь.
— Да я тоже, — мне ничего не оставалось, кроме как согласиться с ней. — Как вспомню легионы демонов, уничтожающих на своём пути всё живое, так мурашки по спине бегут.
— Вот-вот, мало ли какие миры ещё есть, — согласилась со мной Силикона, но затем тяжело вздохнула. — Эх, и Дзен не отзывается. Как думаешь, нет никаких вариантов как-то разгрести всю эту ситуацию, а?
Мы сидели с ней в моём номере и потягивали вкусный зелёный чай. Я прикинул, что особо и не задумывался об этом с тех пор, как мы пытались вызвать Дзена. Нет, решения, конечно, имелись, но не хотелось пока к ним прибегать.
— А что тебе не нравится-то? — ухмыльнувшись, спросил я и откинулся на спинку кресла. — Что ни день, новые приключения. Ты в этом мире — звезда, заботиться ни о чём особо не надо. Благодати опять полная шкала, небось?
— Да ерунда эта благодать, — она махнула рукой, но улыбнулась мне в ответ. — Нет, могу откровенно признаться, рядом с тобой я жизнь не боюсь прожить. По крайней мере не будет скучно, в этом я уверена. Но, знаешь, очень хочется прожить свою, а не чужую, — и она указала на своё зелёное тело. — Да и Гладкогузка тоже хочет быть сама собой.
— Думаю, в целом, всё это устроить несложно, — проговорил я, уловив на себе удивлённый взгляд богини.
— Ты сейчас серьёзно? — спросила она, придвигаясь ко мне и вытягивая голову, словно боялась пропустить хоть слово.