Каникулы бога Рандома
Шрифт:
«Да, — проговорил Игорь и тут же добавил: — Я всё время забываю, что ты не из нашего мира и не знаешь всей предыстории. Тут дело такое: около четверти века принц, чтобы показать свою удаль полез в один военный конфликт. Алексей был его самым близким другом, а по совместительству телохранителем. Когда в принца прилетела магическая граната, он то ли закрыл её собой, то ли заслонил принца. Одним словом, сделал всё, чтобы тот остался жив. Но судьба в тот момент показала себя бессердечной сукой и сыграла с ним злую шутку. Он сам, весь изрешечённый осколками, остался
«Кто ж туда принца пустил? — удивился я, понимая теперь, почему в империи такие настроения. — Его тут-то надо было в бронированном вагоне держать».
«Да никто его не пускал. Он сам по жизни крушителем черепов был. Сам рвался все конфликты разрешить, — ответил Туманов таким голосом, словно защищал принца передо мной. — После его смерти такие разбирательства были, что просто кошмар. Если бы Алексей сам при смерти не находился, его бы казнили. А так дед за то время, пока над внуком толпа целителей колдовала, успел у императора помилование выпросить».
«А за что его казнить-то было? Он долг до последнего выполнял, — от этой истории я всё больше и больше приходил „в восторг“, правда, в кавычках. — Понимаю, если бы он с поля боя бежал бы, принца оставил. А так… Не понимаю».
«Официально к нему претензии были, что он не оповестил службу безопасности о готовящейся вылазке принца, — ответил мне на это Игорь. — Но он ответил, что принц ему запретил это делать, а как телохранитель он подчинялся именно ему. К тому же, как друг он не мог предать доверия принца».
«Как всегда, — подвёл я итог. — Из-за предрассудков сначала погиб один. А потом чуть было не убили другого».
«Вот, собственно и всё, что я могу рассказать о Гагариных, — чуть погодя проговорил Игорь. — Как по мне, очень достойный род».
«Благодарю, — ответил я, чуть иначе взглянув на Алексея. — Этого вполне достаточно».
А в следующий миг я едва не слетел с дороги, от накрывшего меня чувства, что было сродни мощнейшему оргазму. Это выиграла Жозефина Павловна, и теперь от всей души истово благодарила меня.
* * *
Мы сидели в том же «Гурмане», где я ужинал с Дарьей. И на том же самом месте. Оно как раз оказалось свободным, чему я был весьма рад. Нравилось оно мне.
— Будем на «ты»? — предложил я, когда мы уселись за стол. — Мне так больше нравится общаться с людьми, которые мне импонируют.
— С удовольствием, — ответил Гагарин и широко улыбнулся. — Спрашивать, как ты обыграл Минеева со товарищи я, конечно же не буду, — он хохотнул, вспоминая их лица. — Но могу сказать, что давно не видел такого представления. Мои аплодисменты.
И он действительно несколько раз почти беззвучно хлопнул в ладоши.
— Это мне бог Рандом помог, — ответил я и примерно в этот же момент почувствовал разливающееся по телу тепло. Видимо графиня выиграла ещё раз. А она оказалась преданной фанаткой. — А играл я абсолютно честно,
— Это я видел, — кивнул мне Алексей. — А вот про бога такого не слыхал.
— Обязательно расскажу, — сказал я и блеснул глазами, понимая, что мне нужно много поклонников. Лучше, конечно, чтобы обо мне написали книгу или сняли фильм, но пока приходилось каждого вербовать самому. — Но пока давай обсудим то, что ты хотел.
— О, да, — произнёс Гагарин, подчёркивая значимость нашего разговора. — Это дело жизни и смерти.
— Вот даже как?! — я даже удивился выдержке военного. — А почему до сих пор молчишь? Такие дела надо решать, как можно быстрее. Я тебя слушаю.
— Только не подумай, что я подшучиваю над тобой, — попросил меня Алексей перед тем, как перешёл к сути дела. — Мой достопочтенный дедушка любит смотреть новости. Для него это, как увлекательный сериал. И вот там он увидел про твой средиземноморский круиз, — я, честно говоря, даже растерялся от столь длительного вступления. — И вот там, среди тех, кто был с тобой, он увидел своего давнего друга, который сейчас известен под именем дон Гамбино.
При одном только упоминании имени Карлито, у меня вдруг защемило в груди. Как будто с ним что-то нехорошее случилось. Но он не должен был умереть, я же подлечил его.
— И вот Илья Сергеевич, дед мой, очень обрадовался, — продолжал тем временем Алексей, тщательно подбирая слова. — Он-то думал, что все, с кем он общался, померли уже. А тут, поняв, что дон Гамбино жив-здоров, ещё и в состоянии развлекаться, загорелся идеей увидеться, пока сам ещё жив.
— А где же тут вопрос жизни и смерти? — улыбнулся я. Но вопрос задал не для того, чтобы укорить, а чтобы понять. — Столь важная встреча?
— Илье Сергеевичу сто лет с маленьким хвостиком, — вздохнул Гагарин и развёл руками. — Так что для него это действительно вопрос жизни и смерти. Ты, конечно, можешь отказать, я всё пойму, — он говорил вполне искренне, и это даже не требовалось проверять. — Но, если ты сомневаешься в том, что они знакомы, просто при встрече передай привет от Гагика, хорошо?
— От Гагика? — хмыкнул я, вспоминая прозвище деда Алексея, названное мне Игорем: кровавый палач. — А почему так, прости?
— Гагарин для сицилийца — тяжело выговорить, поэтому так, — улыбаясь ответил мой собеседник. — А, если честно, до конца этого не знаю даже я.
— Давай так, — ответил я, доставая телефон и открывая на нём папку с заметками. — Я запишу и обязательно передам. Но захочет ли встречаться дон Гамбино? Этого, как ты понимаешь, я обещать не могу. Поэтому просто сообщу о его решении. Хорошо?
В этот момент нам принесли горячее, и я с удовольствием накинулся на аппетитные блюда. А стейк из мраморной говядины выглядел и вовсе божественным. Да, достойным бога.
Мы ещё болтали о чём-то с Алексеем, но это была совершенная ерунда. Ничего важного мы уже не обсуждали. Но этот вечер был важен. Я понял, что не ошибся в своём первоначальном ощущении, и Гагарин мне определённо нравился.