Каникулы Элси
Шрифт:
Письмо было коротким, просто выражение соболезнования Аделаиде, выражавшее братское сострадание в ее утрате, но приписка бросила лучик радости в маленькое печальное сердечко его дочери:
«Как Элси? Я не могу избавиться от чувства тревоги за ее здоровье, она выглядела очень бледной и худенькой, когда я уезжал из дома. Я верю тебе, моя дорогая сестра, что ты немедленно пошлешь за доктором и сразу же мне напишешь, если заметишь какие-либо признаки заболевания. Помни, она моей единственный и любимый ребенок, очень близкий и милый мне, несмотря на печальное отчуждение между нами».
— Ах,
Глава 10
Приблизительно через неделю после этого дедушка вручил Элси письмо, адресованное ей. Узнав почерк отца, девочка бросилась в свою комнату, сердце ее бешено билось от затаенной надежды и страха. Руки ее дрожали, и она была едва в состоянии разорвать конверт, глаза застилали слезы, и прошло несколько мгновений, прежде чем она смогла прочесть хотя бы одну строку.
Письмо было добрым, в некоторых местах даже нежным. Но ах! Оно не принесло никакого утешения маленькому сердечку. Еще прежде чем девочка закончила читать, она уже рыдала. Опустившись на колени, она закрыла личико руками и горько причитала:
— Ох, папа! нами! папа!
Он рассказывал ей о поместье, которое купил, о приятном доме, в котором они будут жить вместе, об усовершенствованиях, которые там сделал, о комнатах, которые он приготовил и обставил специально для нее. Ее комнаты были соседними с его. Он обещал не брать гувернантку, а учить ее сам, потому что знает, что ей это нравится больше.
Он нарисовал яркую картину их мирной, счастливой жизни, которая вполне возможна лишь при условии, как он написал в заключение, безоговорочного послушания с ее стороны, в противном случае — приют далеко от дома и друзей.
Он разлучил ее с няней, запретив иметь с ней какие бы то ни было связи, и Элси во всем этом точно подчинялась. Но теперь он повелевал ей поехать и посмотреть чудесный дом и красивые комнаты, которые он для нее приготовил, и подумать о счастье, которое она может иметь там: всю любовь, ласку, школьные занятия, которые он сам будет проводить, а потом решить.
«Если она будет готова оставить свое своенравие», — писал он, — она может ответить ему немедленно, тогда он вернется и новый дом примет их вместе, сразу же начнется новая жизнь. Но если она все еще склонна быть упрямой и восставать против его воли, то он дает ей еще месяц на раздумья.
Ах, для маленькой Элси это была самая очаровательная картина, которую рисовал отец. Жить в доме своего отца, в его и ее собственном доме, быть его постоянным и любимым другом! Сменить преподавание мисс Дэй на его уроки, гулять, ездить и сидеть с ним вместе, одним словом, жить в сиянии его любви, ох, это будет просто рай на земле.
И... другой путь... Ох, каким он ужасным казался чуткой душе ребенка. Одна только мысль, быть отосланной из дома в среду совершенно чужих людей, от которых нельзя ожидать
возвышенным надеждам и стремлениям. Вместо того, чтобы помочь ей идти по истинному пути, эти люди будут стараться завлечь ее на путь мирских удовольствий и греха. Увы, она отлично знала, что только таким людям отец мог доверить ее, желая, как он теперь и не скрывает, искоренить из ее ума, как он называл, «глупые предрассудки раннего воспитания». Бедное дитя! Она вся съежилась от ужаса и тревоги.
Но должна ли она выбрать то, к чему так стремится ее бедное, истомившееся сердечко — дом с отцом? Тогда она должна подчинить себя не Божьему святому Слову, которое до этого было ее путеводной книгой, а отцовским желаниям и повелениям. Но отцовские желания и повеления, как она прекрасно знала, будут часто не соответствовать учению, которому она следовала.
Выбор, конечно же, был трудным, но Элси нисколько не смущалась, так как путь для нее был совершенно ясным. Она, казалось, слышала голос, говорящий ей: «Вот путь, идите по нему» (Ис. 30:21). «Должно повиноваться больше Богу, нежели человекам»(Деян. 5:29).
— Ах, — пробормотала она, — я не могу совершить это великое зло и грех против Бога, потому что если недовольство моего земного отца так ужасно, и так трудно его переносить, насколько же хуже будет недовольство моего Небесного Отца? Но, ах, этот приют! Как я вообще смогу перенести эти испытания и искушения? Я такая слабая и грешная! Ох, если бы только папа избавил меня от этого испытания, если бы только он позволил мне остаться дома... но он не позволит. Ведь он сказал, что я должна уйти, а он никогда не нарушит своего слова, — и снова слезы ее быстро закапали, но она решительно смахнула их и взяла свою Библию.
Книга открылась как раз на пятидесятой главе пророка Исайи, и глаза ее остановились на стихе: «И Господь Бог помогает Мне: поэтому Я не стыжусь, поэтому я держу лицо Мое, как кремень, и знаю, что не останусь в стыде. Кто из вас боится Господа, слушается гласа Раба Его? Кто ходит во мраке, без света, да уповает на имя Господа и да утверждается в Боге своем» (Ис. 50:7,10).
— Ах! Вот оно утешение! «И Господь помогает Мне!» (Ис. 50:7), — повторила она, и склонив головку над святой Книгой, вознесла благодарность за драгоценное обетование и искренне, со слезами умоляла, чтобы оно было выполнено для нее.
Затем, поднявшись с колен, Элси умылась и побежала искать Фанни, чтобы та приготовила ее к поездке. Это был ее обычный час для прогулки, пони уже стоял возле порога, и скоро маленькую девочку можно было видеть галопом направляющуюся в сторону Оакса. Ехала она одна, не считая Джима, ее постоянного провожатого, который ехал несколько позади нее.
Было прекрасное летнее утро. Ночью прошел небольшой дождь, достаточный, чтобы освежить воздух и прибить пыль. Все выглядело свежим и красивым. И если бы маленькое сердечко Элси было бы легким и свободным от заботы, что казалось таким естественным для ее возраста, она бы, без сомнения, наслаждалась своей прогулкой. Дорога была недолгой, и место она хорошо знала, так как часто проезжала мимо этого владения, хотя никогда и не заезжала на его территорию.