Каникулы Элси
Шрифт:
– Ах, папа, да разве я смогу жить без твоей любви? Я думаю, что тогда я умру, — и она со стоном уронила свою головку ему на грудь. — Если я когда-нибудь буду очень, очень капризная и непослушная, накажи меня так строго, как только можешь, только, ох, пожалуйста, никогда не переставай любить меня.
Успокойся, моя дорогая, — ласково сказал он. — Не бойся. Я не смогу этого сделать, даже если бы и захотел.
Ах! Наступит время, когда Элси будет очень нуждаться в этих словах утешения.
— Элси,
— Ничего, — ответила та с веселой улыбкой. — Я не пойду на вечер.
— Не пойдешь? Это просто ужасно! — возмущенно закричала Люси. — Я думаю, что это просто зло со стороны твоего папы, он никогда не позволяет тебе никуда пойти!
— Нет, Люси, он недавно позволил мне поехать с Кэрри в город, а с тех пор как вы здесь, он позволил мне два или три вечера позже ложиться спать. Он позволил мне кататься с вами верхом сегодня после обеда и сказал, что сегодня вечером я могу поступить так, как хочу, — Элси перечисляла все это с видом победителя, а потом мягко добавила:
— Я сама решила остаться дома, поэтому, Люси, ты не должна обвинять моего папу, прежде чем узнаешь все подробно.
Люси выглядела немного смущенной, а Мэри Лэсли воскликнула:
— Сама решила? Как странно! Разве тебе не нравятся вечера?
— Не так, как тихий вечер вместе с папой, — улыбнулась Элси.
— Ты просто очень странная девочка! — заключила Мэри, в то время как Каролина высказала свое разочарование, напрасно стараясь переубедить Элси. Девочка спокойно стояла на своем, потому что была уверена в правильности своего решения. Она постаралась сменить тему разговора, предложив поговорить о прогулке верхом, которую они должны были предпринять сразу же после обеда.
Это была веселая компания, все получили столько удовольствия, сколько ожидали, но вернулись раньше обычного, так как джентльмены решили, что маленьким леди необходимо немного отдохнуть перед вечерними развлечениями.
Элси помогала своим юным гостям одеться к вечеру, щедро предлагая им пользоваться всеми ее украшениями. Она смотрела, как одна за другой они спускались вниз, веселые и возбужденные, каждая из них выглядела прелестно и грациозно в своем длинном вечернем платье. Девочка слышала, как они сочувствовали ей. Она проводила последний экипаж без всякого сожаления, что осталась одна. В следующее мгновение маленькая грациозная фигурка плавно скользнула в библиотеку и села на стульчик у ног мистера Динсмора. Большие темные глаза с любовью смотрели на него.
Рука его быстро двигалась по листку бумаги, но вот он перестал писать и, с любовью погладив кудрявую головку, сказал:
— Как тихо сидит моя маленькая девочка, но где же твоя книга?
— Если можно, папа, я лучше напишу ответ мисс Розе?
— Можно, и если ты хочешь сидеть со мной, позвони и попроси слугу принести сюда твой письменный столик.
Элси с радостью воспользовалась разрешением, и скоро ее ручка старательно выводила слова. Но вот отец отложил свою работу и стал позади дочери, давая ей наставления, как сидеть, как правильно держать ручку, как соблюдать форму письма.
– Вот здесь ты сделала ошибку в слове, а вот я вижу две заглавные буквы вместо маленьких. Это последнее предложение грамматически неправильно. Ты должна мне позволить все исправить, когда закончишь, а потом можешь переписать более аккуратно.
Элси выглядела очень подавленной.
– Ничего, доченька, — ласково сказал он, поглаживая её по щеке, — для твоего возраста ты пишешь очень даже хорошо. Я должен признаться, что в свое время я делал гораздо больше ошибок, и от тебя я не ожидаю, чтобы ты писала лучше меня.
— Ох, папа, те письма, которые я тебе посылала, были полны ошибок! — и она сильно покраснела, — тебе, наверное, было стыдно за меня? Как только ты мог их читать?
— Стыдно за тебя, моя крошка? Нет, конечно, ни за тебя, ни за твои письма. С ошибками они мне еще больше нравились, ведь это говорило о том, что они были только твоими. Я просто наслаждался ими, потому что каждая строчка дышала любовью ко мне. Доверчивость и любовь моей дочурки были для меня дороже чистого золота или драгоценных украшений.
С этими словами он склонился к ней и нежно поцеловал, затем, вернувшись к своей работе, предложил ей закончить письмо и показать ему, когда оно будем готово.
Он опять взялся за ручку, а Элси погрузилась в свои мысли и с полчаса старательно выводила каждое слово, вкладывая в него чувства, переполнявшие ее грудь. За тем она, протянув отцу свой листочек для проверки, робко произнесла:
— Боюсь, что здесь много ошибок, папа.
— Не расстраивайся, доченька, — ответил он ободряюще, — я знаю, что необходима большая практика, прежде чем достигнешь совершенства в этом искусстве, и мне доставит большое удовольствие видеть, как ты совершенствуешься.
Он внимательно просмотрел письмо, ласково указал на ошибки, расставил по местам заглавные буквы и запятые, показал, как два ее предложения можно написать иначе. Затем, отдав ей лист обратно, сказал:
— А теперь лучше положи его в свой стол и оставь переписывание на завтра, потому что тебе уже скоро ложиться спать, а до этого я хочу немножко посидеть с тобой.
Лицо Элси озарилось радостью, и она поспешила исполнить его предложение.
— А мне можно разговаривать, папа? — спросила она, видя, что отец тоже отодвигает свою работу.
Пододвинув кресло к камину, он посадил ее себе на колени.
— Да, — улыбнулся он, — это как раз то, что я сейчас хочу от тебя. Расскажи мне, чем ты занималась сегодня и как тебе нравятся праздники. Ты можешь говорить мне абсолютно обо всем, что тебя радует или огорчает. Мне очень приятно, когда моя малышка доверяет мне свои радости и переживания, и я хочу, чтобы она была уверена, что папа ее поймет.
— Я так рада, что могу тебе все рассказать, мой дорогой, родной папа. — Она обняла его за шею и прижалась щечкой к его щеке. — Этот день у меня был просто замечательным, потому что я почти все время была с тобой, и еще я получила это замечательное письмо от мисс Розы.