Каникулы выдумщицы

Тронина Татьяна Михайловна

– Почему ты не пришла? – улыбаясь, спросил Герман. – Мне раньше неудобно было тебя спросить – все какие-то люди кругом… Муся, я тебя целый час ждал!

– Куда не пришла? Ах, да… – Муся сделала очень легкомысленный вид. – У меня очень много дел было! Ты уж извини меня, пожалуйста…

– Ничего, – ответил Герман. – Я понимаю. Ты ведь тут с тетей?

– Да, я же тебе говорила… С тетей Васей.

– И она работает на кухне? Замечательно…

Муся не поняла, что же замечательного в том, что ее родная тетка работает поваром на кухне. Было бы гораздо лучше,

если бы тетя Вася была заведующей этого санатория!

– Послушай, Муся…

– Что? – зачарованно спросила она.

– Давай встретимся завтра. В восемь часов, у беседки… – серьезно произнес Герман. – Я надеюсь, завтра ты найдешь для меня время?

– Да, – сказала Муся. – Да…

Ей ужасно хотелось спросить про Свету – как к ней относится ее кавалер, но она так и не решилась этого сделать. Ведь тогда бы пришлось рассказать ему о том, что она вчера подслушивала под кустами!

Они сделали еще круг по площадке, а когда музыка закончилась, Герман подвел ее к тому месту, где стояла Катерина, с большим любопытством наблюдавшая за происходящим. Фимка у ее ног свернулась в калачик и задремала – видимо, устав бороться с надоевшим бантом.

– Благодарю, – сказал Герман и поклонился.

Мусю так смутил этот церемонный поклон, что она пролепетала смятенно:

– И вам спасибо…

Когда он отошел, Катерина принялась тормошить подругу:

– Ну, что он сказал тебе? А ты ему что сказала? Муся, Муся, очнись…

– Да нет, просто жарко в этом платье… Катерина, я не сплю? Ущипни меня! Ой, теперь синяк будет…

– Я же тебе говорила, что он именно тебя искал! – торжествующе шмыгнула носом Катерина.

В это время мимо проплыла Света под ручку с Валей и, словно бы случайно, задела плечом Мусю.

– Кое-кто слишком высокого о себе мнения… – пропела она негромко. – Кое-кто еще наплачется…

Муся была в такой эйфории после того, как Герман пригласил ее танцевать, что не промолчала, как обычно бывало в подобных ситуациях, а тоже пропела, да еще с очень ехидной интонацией:

– Кое у кого нет ни слуха, ни голоса… С такими способностями к вокалу лучше молчать в тряпочку…

Сверкнув глазами, Света удалилась.

– Вот вредина, – неодобрительно шмыгнула носом Катерина. – Хорошо ты ее отбрила. Ого, я вижу, к нам еще один человек идет…

С другого конца площадки к ним шел Марат, улыбаясь до ушей – видимо, ему очень нравилось смотреть на Мусю в ее маскарадном костюме. Не дожидаясь, пока он подойдет и пригласит ее на танец, Муся бросилась к нему:

– Потанцуем, да? Сначала со мной, потом с Катериной…

– Да я и на второй танец собирался тебя пригласить, – покраснел Марат. – А что? Вон Катерина уже с Артемом пляшет…

Глава 6

Первое свидание

Муся летала словно на крыльях. Она собиралась написать своей подруге Оле очередное письмо. О том, что события стали развиваться совершенно неожиданным образом – во всех смыслах. И дело касалось не только Германа.

На следующий день Муся столкнулась нос к носу с Карабурденко. Она хотела

проскользнуть мимо него незамеченной, но неожиданно Иван Иванович остановил ее.

– Простите, барышня, как вас там… э-э… ах, да – Муся!

– Что? – сказала Муся, ожидая новой порции ругательств.

– Я хотел перед вами извиниться, – вдруг сказал он и достал из кармана книжку. Ту самую, которой Муся запустила ему в голову. – И еще… вы ведь автограф просили? Я там написал кое-что…

Ничего не понимая, Муся взяла из его рук книгу, раскрыла на первой странице. Там было написано:

«Моей самой лучшей поклоннице, той, которая заставила меня задуматься о смысле жизни. С уважением – Полина Истокова (И.И. Карабурденко)».

– Спасибо… – растерянно ответила Муся. – Только я не понимаю… о чем это я вас заставила задуматься?

Она все еще ждала, что стоящий перед ней Иван Иванович Карабурденко нахмурится, надуется и начнет сыпать какими-то язвительными колкостями. Но тот, как ни странно, и не думал отчитывать Мусю.

– О смысле жизни, – спокойно повторил Карабурденко. – Знаешь… можно на «ты»? Так вот, знаешь, Мусенька, я ведь не родился таким злым. Я, в общем, не очень плохой человек… только несчастный.

– Да? – осторожно переспросила Муся, все еще не понимая, чем вызвана перемена настроения у Карабурденко.

– Да, – тряхнув наполовину седыми волосами, кивнул головой Иван Иванович. – Я вот отругал тебя несколько дней назад, когда ты подошла ко мне за автографом, а потом подумал – вот такой могла бы быть моя дочь… Тебе ведь лет четырнадцать?

– Ну… почти, – ответила Муся. Она вдруг вспомнила слова Марата о том, что не стоит, не разобравшись, осуждать всех подряд и что, возможно, следует отнестись к Карабурденко с сочувствием. – А почему «могла бы быть»? Ой, извините, что я спрашиваю…

Она внезапно подумала, что дочь Карабурденко умерла и теперь ей могло быть столько же лет, сколько и Мусе.

Карабурденко молчал, глядя куда-то вдаль, за густые леса, и у него были такие грустные, несчастные глаза, что Муся сразу же простила ему все его грубые выходки.

– Она умерла? – шепотом спросила она. – Что с ней, с вашей дочерью?

Карабурденко вздрогнул:

– Нет, что ты! Она жива! Просто я ее никогда не видел. Ни разу в жизни. Ни-ког-да…

Мусе подобные случаи были известны, в особенности из все тех же любовных романов – дети теряли родителей, родители – детей, потом, спустя много лет, все-таки находили и очень сильно радовались…

– Вы ее еще встретите! – с воодушевлением воскликнула она. – У меня есть папа, мой родной папа – я его очень люблю! Я не представляю, как бы я жила без него! Она сама найдет вас… люди в таком возрасте уже вполне самостоятельны, они могут принимать решения…

– Если бы все было так просто… – вздохнул Карабурденко и сел на мраморный бортик возле источника. – Никогда и никому я не рассказывал… эх, а тебе расскажу, потому что ты чистая душа… ты поймешь!

Мусе очень польстило, что ее назвали «чистой душой». Она села рядом с Карабурденко и попросила: