Каникулы
Шрифт:
— А я в Германию. В Дрезден. Металл волоку
— Понятно.
Когда мы выехали со стоянки, то оказались как раз позади этого контейнеровоза. Я напряженно размышлял. Потом спросил:
— Дим, а Дим! А в этом, как его, Дрездене, есть порт? — Нету, а что? — А где он будет свой ящик сдавать? — Ну, не знаю
— Дима! А металл сколько весит? — На Европу — двадцать или двадцать две тонны, а что? — А наши чипсы? — Тонны две с половиной. А что? — А то, что ты его догнать не можешь! — Ну, в общем ты прав. Для груженого шустровато
— По моему, мы обещали маме никуда не влезать…..Ладно
Он потянулся к рации, потом передумал, взял телефон, набрал Князевых и изложил им мои наблюдения
Выслушал ответ и взял рацию
— Братишка на контейнере! У тебя заднее правое колесо на прицепе пустое
— Принято, спасибо
— И вроде дверка на контейнере приоткрыта! На пустом колесе хвост скачет, не понять.
— Как приоткрыта? Да я им….. Рация смолкла, а идущая впереди машина стала тормозить и съезжать в карман у дороги, в тень раскидистых деревьев
Дима тоже притормозил и встал слева и чуть впереди от контейнеровоза, а Князевы — прямо сзади нас
Так, что полностью загородили контейнеровоз от проезжавших по трассе машин
Дима неуловимым движением вытащил со спалки «Сайгу», прищелкнул обойму и передернул затвор
Резко сказал:
— Сиди и не рыпайся — и спрыгнул с кабины. Я, как завороженный наблюдал в зеркало через открытое окно. Потом не вытерпел и выскользнул из кабины
Дима обошел нашу машину слева, а водитель контейнеровоза — справа, и Диму он не видел
Они встретились только у задней стенки контейнера
— Я не понял, что за шутки? Колесо целое! — Сейчас поймёшь. Знаешь, какое из неопасных для жизни ранений самое болезненное? В колено
Первое лишнее движение — и ты хромой на всю жизнь. Второе — и хромота тебе уже не помешает. Понял? — Понял
— Открой сундук
— У меня ключей нет
— Женя! Женя тремя движениями ломика для откручивания колёс сорвал три замка. Сзади него стоял дядя Саша с такой же, как у нас, «сайгой». Женя рванул рычаги запоров на себя, пломба упала на песок, и двери распахнулись
Не было там никакого металла. Кучка оборванных ребятишек от семи до двенадцати лет жалась в дальнем углу. А из контейнера пахнуло жарой, спёртым воздухом и жутким туалетным запахом
— Ах ты, гнида… Дима резко повернулся, взмахнул оружием, и водила с контейнеровоза упал под ноги и затих..
— На запчасти, значит — произнёс непонятно дядя Саша
— Вылезайте, и ничего не бойтесь..
В Смоленском УВД, а потом и в ФСБ мы провели весь день
Потом Дима мне объяснил, что этих ребятишек (беспризорников из подмосковных городов) хотели вывезти за границу и продать клиникам на органы. На «запчасти», как сказал дядя Саша. В ФСБ нас долго расспрашивали, записывали что
— то, и строгий дядька в очках
Я дулся от гордости, как жаба. Потом спросил:
— А куда их теперь? — Не переживай. В детские дома Москвы и области
— А этого…..
— В тюрьму пойдёт. Вместе с заказчиками. Их два часа назад задержали в подмосковном особняке московские коллеги
9. Максим
Лето пролетело, как одна неделя. Начался учебный год. Но погода стояла совсем летняя, в воздухе летали паутинки, а по ночам иногда шуршали по желтеющим листьям торопливые дождики. После школы я забрасывал портфель домой,
переодевался, хватал велик и носился с ребятами до темноты
Или вместе гоняли мяч по утоптанному пустырю за гаражами. Вечером мама ворчала и усаживала учить уроки
Так и в этот вечер. Я изнывал над английским. Потом решил передохнуть и поднял глаза от учебника
Передо мной стояла раковина, подаренная Максимом. Из неё торчала свёрнутая в рубку бумажка с его адресом. Я вытащил бумажку из рапаны и приложил прохладную раковину к уху
В ней шумело море, напоминая о радостных днях летом. И опять зацарапалась в горле тоска. Я торопливо вытер глаза рукавом и прошептал:
— Максим, где ты сейчас?..
В прихожей тихо звякнул звонок. И через секунду — мамин голос:
— Сержик! Тут к тебе мальчик пришел! Я выскочил в прихожую. Я даже не узнал его сперва. Просто летом он все время был или в плавках, или в выгоревших шортах. А сейчас — в осенней куртке, лыжной шапке и в ботинках, хотя стояла ещё теплынь
— Максим! Ты чего такой? — Сереж….Привет
— Привет! Ты откуда? Проходи, конечно
Мы уселись у меня в комнате. Максим помолчал, потом виновато посмотрел и сказал:
— Да вот Тётка совсем заела. Уезжаю. Всё равно мимо твоего города, а адрес есть. Помнишь, ты давал? Вот и зашел….попрощаться
— А куда уезжаешь? На чём? — Не знаю. В Москву, наверно. Там много таких, как я. Проживу как нибудь
Я обалдело молчал. С такой бедой я ещё в своей одиннадцатилетней жизни не сталкивался. Я сидел раздавленный и не знал, что ответить. Кажется, ещё чуть — чуть, и я заревел бы, как ревут малыши. Но тут в комнату зашла мама
— Максим, никуда ты не поедешь. Давай, снимай всю свою амуницию
Мы с Максимом враз повернули к ней мокрые глаза, еще не веря своему счастью..
В десять вечера пришел Дима со стоянки. Мама затянула его на кухню и закрылась с ним там
Холодея, мы на четвереньках подобрались к кухне подслушивать.
— Ааа, помню. Серенький проревел два дня, когда мы уезжали — Тем более. Сходи к Князевым, попроси старый Женин диванчик — Ладно — А завтра съезди к этому мальчику домой, поговори и забери документы! — С ума сошла? На фуре?
–
Расцепишься, не маленький. И учебники забери, и из школы личное дело