Каникулы
Шрифт:
Лана внимательно изучала этот незнакомый до селе образ, который за все свои годы ей ни разу не приходилось видеть. Постепенно к ней приходило осознание того, что с ней произошло и становилось тяжело дышать. Последней каплей было отражение ее шелкового нежно голубого халатика, на котором Лана увидела какие-то темные пятна. Взяв кусочек халата в руки и повнимательнее присмотревшись, она поняла, что это за «грязь». Ее пронзила мучительная боль в области сердца. В глазах потемнело…
Девушка очнулась через несколько часов. В груди все еще ныло. Ее рука продолжала сжимать подол халата. В этот раз Лана
Казалось, у нее болит все – душа, тело, сердце, мозг и даже кончики волос. Ей было так плохо, так одиноко, но Лана знала, что это все не на долго. Она знала себя, знала, что она очень сильная личность. То и дело гоня от себя грустные мысли Лана все же решила спуститься вниз.
– Кофе, мне нужна чашечка кофе, - словно магическое заклинание твердила про себя Лана, боясь снова отключиться, и медленно, но целенаправленно следовала на кухню.
На автопилоте сварив себе любимый напиток, Лана решила подышать свежим воздухом и без особого энтузиазма ринулась на улицу.
– А не поздно ли для кофеина?
Заботливый голос домработницы немного испугал девушку и пару капель кофе оказались на полу.
– Простите меня Зоя Семеновна, просто не думала, что вы еще на месте, - механически извинившись даже не глядя в сторону старушки, девушка вышла вон.
Оказавшись на свежем воздухе, Лана не могла надышаться. Она словно рыба, выброшенная не берег, хватала воздух ртом. Добревши до ближайшей скамейки, она с ногами влезла на нее. Девушка устремила взгляд в звездное небо, словно ожидая увидеть в нем ответы на все свои вопросы и прочесть слова поддержки и утешения.
– Ланочка, возьмите, - старческие руки протягивали теплый плед, - свежо на улице.
– Спасибо.
Это было единственное слово, которое смогла выдавить из себя девушка. Она еле сдерживала слезы. Единственным человеком, которому было до нее дело, оказалась пожилая женщина. Она единственная почувствовала, что Лана нуждается в тепле. Она ни в коем случае не винила никого из родителей они даже не в курсе, что сейчас творится с их чадом. Она винила только одного человека. Во всех своих бедах, выплаканных слезах, испорченных нервах и разбитом сердце она во всем винила только себя одну. Егор ни в чем не виноват, в конце-концов он всего лишь мужчина, а не ангел. Она его боготворила и теперь приходится расплачиваться за свои, а не его действия. Он не заставлял ее с пистолетом у виска ложиться с ним в постель. Он не заставлял ее отдавать ему свое сердце, она сама его вырвала из груди и подарила. Он не заставлял … Она сделала все сама и сама все переживет.
Этой прохладной летней ночью Лану согревал не Егор, а чашка кофе. Ее обнимали не крепкие руки, а шерстяной плед. Сердце не горело от переполнявшей любви, с каждой минутой оно превращалось в кусочек льда.
Она больше не плакала. Она еще в детстве стойко перенесла смерть любимого пса. Практически у нее на глазах умер ее дедушка. Она точно знала, что ей хватит сил на еще одни похороны – своих чувств.
– Завтра я позабуду обо всем. А сегодня я еще разрешу побыть себе слабой, - девушка опустошенно выдохнула.
Одним
Ночь сдавала свои полномочия, а рассвет неуверенно, но целенаправленно вступал в силу. С каждым новым лучом, коснувшимся комочка смирно дремлющего на скамейке, уходила боль. Рассвет приходил на землю. Рассвет приходил в сердце Ланы.
– Вот теперь пора.
Войдя в свою комнату, первым делом Лана сорвала с себя грязный халат и бросила его в мусорный пакет. Там же спустя мгновенье оказалось и все постельное белье. Мобильный телефон полетел туда же.
– Все, по-моему.
– Лана внимательно осмотрела комнату, затем подошла к окну и выбросила наполненный пакет прям на газон под окна. – Думаю, садовник меня простит.
Спустя еще несколько минут в комнате зазвучала самая оптимистическая и веселая музыка всего мира, а хозяйка этой комнаты вовсю подпевала принимая душ.
Подпевая и вытанцовывая «Макарену» полностью обнаженная и мокрая Лана вплыла в комнату.
– Лана, это как называется?!!!
– На пороге стояла мама и пыталась перекричать громыхающую музыку. – Ты что с ума сошла?!!!
– Ма-а-а-ма!!!! – Лана вновь исчезла в ванной и через секунду появилась в полотенце. – Ты как здесь?
Пока дочь семенила к домашнему кинотеатру, мать уже стояла у окна.
– Не ма-ма, - женщина негодовала, - как это понимать? – ее указательный пальчик был устремлен именно в ту сторону, куда совсем недавно стремительно улетал мусор. – Так вот как ты себя ведешь, когда нас нет дома?! Я боюсь представить, что ты творишь, когда уезжаешь за границу!
Лана давно не видела в таком волнительном состоянии свою самую спокойную и умиротворенную на всем белом свете маму. От этой женщины слова с повышенной интонацией не услышишь, а тут она целыми предложениями стреляет.
– Ма, ты не так все поняла, - Лана и хотела бы все рассказать, но она дала сама себе слово, что прошлое оставит в прошлом. – понимаешь… я решила немного прибраться… Не нужно на меня так смотреть, а тем более кричать. Я твоя самая любимая и послушная дочка. Ты же меня сама воспитывала и должна знать, что я всегда ценю труд других. Вот и сейчас я просто решила самостоятельно немного прибраться…
– И поэтому ты выбросила в окно мусор? – мать услышанное еще больше возмутило.
– Да нет!!! – Лана фантазировала на ходу. – Я на самом деле убиралась и танцевала, танцевала и убиралась. В общем, я крутила этот мешок над головой, а он сорвался и вылетел в окно.
Лана понимала, что несет полный бред, но других более правдоподобных версий у нее не было.
– …? – мама молчала, но в ее удивленно-разгневанном взгляде Лана отчетливо видела вопрос.
– Ты не идиотка и я не издеваюсь. Мешок на самом деле не очень тяжелый там всего-на-всего несколько вещей и я с легкостью его подняла выше своего роста, - все это время Лана внимательно следила за мимикой красивой брюнетки и понимала, что еще немного и лед тронется. – Хочешь, продемонстрирую?
– Не надо, - Марина Александровна сменила гнев на милость. – В этот раз я тебе поверю, но, - в глазах все еще была видна капля сомнения, - пообещай, что никогда в жизни мне не придется краснеть за твои проступки.